Непрочтенная заповедь
Шрифт:
Но у Гаксина мысли были, уже традиционно, о другом:
– Почему, всё-таки, он орлазитом называется, ведь нет одноимённого этому месторождения кварца? Может, всё дело в иероглифе на нём?
– Откроешь ты, Гаксин, месторождение, и назовут ту руду гаксинитом, хотя отличаться от другой руды она почти не будет…
– Игорь, ведь ты сам знаешь, что нет корифеев с именем, похожим на это название, – тихо возразил Александр.
– Тогда всё просто: пьяная инопланетянка, посетив единомышленника Задоркина, подарила ему свою бусинку и рассекретила деревню на Марсе, около которой её нашли.
Гаксин и не попытался улыбнуться:
– И опять-таки ты знаешь, что на орлазите не обнаружено ни одной редкоземельной крупинки, не говоря уже о чисто диковинном.
– О! Уже Веселовскому поверил! Что ж ты, тогда, этот камень свистнул-то у него? – и чтобы Александр не успел обидеться, Игорь без паузы выдал другую шутку. – Святой этот камень, Саша! Ты уже слышал такую версию. Безгрешностью своей он вам руки и греет!
– Уже не только греет, Игорь… Теперь уже, когда его сжимаешь в руках, в голове своей чувствуешь лёгкое постукивание, но оно совсем не болезненно. А наоборот … Ведь это же – контакт, Игорь…
– Всё. Ты уже повторяешься, – накурившийся вволю Игорь подхватил Гаксина под мышки и потащил его к рабочему месту. – Юль, забери! С ним уже всё ясно!
Игорь перевёл дух, поставил его возле Юли, и почти всерьёз добавил:
– И не допускай его больше к орлазиту. А то он нагреет камень так, что тот наконец-то взорвется…
Глава пятая
Месяц назад
Когда-то почти родной учебный корпус, на этот раз показался Гаксину немного мрачным. Да… Идёт время, – уже студенты, на всякий случай, здороваются; за своего уже, значит, не прохожу. Шагая мимо большого зеркала в коридоре, Александр мельком взглянул на себя, и ему стало неудобно. Провинция несчастная! Здесь уж лет пять так не одеваются! Ещё более не уютно он себя почувствовал, приближаясь к знакомой двери кафедры. Незаметно для себя Гаксин перешёл на цыпочки; так, бывает, ходят виноватые. Но открывать дверь кафедры не пришлось.
– Гак-син! – прозвучал за спиной знакомый голос. Вышедший из соседней двери Веселовский смотрел на него, саркастически улыбаясь.
– А, здравствуйте, Алексей Беньяминович! – Александр, как первокурсник, подсеменил к нему. – Да я вот… В одну экспедицию еду… Через Москву.
Веселовский только увеличил кривизну своей улыбки:
– И что ж Вам так дался Ваш бывший питомец? А? Неужели не жалко денег? Туда-сюда, туда-сюда…
– Алексей Беньяминович, я – правда, в командировке. Да вот, посмотрите… Просто поговорить с Вами никогда не удается, Вы всегда заняты… А мне орлазит не может быть безразличен.
Погасив улыбку, Веселовский фамильярно положил ему руку на плечо и, прихрамывая, повёл по коридору.
– Послушайте, Александр, – профессор заговорил серьёзно, с расстановкой, – кварц Ваш волшебный сдан на ответственное хранение. Знаете, что это такое? Прекрасно. Если подтвердятся последние его анализы, то и мне орлазит, лишний раз, увидеть станет проблематично.
– А что нашли? Примеси? – успел ввернуть вопрос Гаксин.
Веселовский заглянул ему в самые глаза:
– То, что в нём нет никаких некварцевых примесей,
«Ну, всё ясно! – горьковато подумал Александр. – Наконец, орлазит станет кому-то кормушкой!»
– Надеюсь, молодой человек, – продолжал Веселовский, – что такой поворот событий Вас только порадует: на орлазит уже обращено настоящее внимание. И Вы, вместо того, чтобы его клянчить и доказывать, что в вашей глубинке им займутся основательнее, могли бы реально подключиться к будущим исследованиям. Конкретно я имею в виду возобновление работы с первым владельцем этого камня. Он всё ещё живёт в вашем городе?
Гаксин невесело кивнул.
– Поймите, Александр, здесь возможно нет мелочей. Да, я помню, по Вашим словам, Задоркин – человек опустившийся. Видите, я и его фамилию помню… Но когда-то он бывает трезв? А это сейчас очень важно: откуда появился этот столь необычный кварц? Что означает иероглиф на нём?
Видя, что профессор высказал всё, Александр приложил руку к груди:
– Алексей Беньяминович! Ну, как Вам объяснить… Я же выпрашиваю орлазит только потому, что чувствую его… его процессы! А они очень активизировались последнее время! У нас с ним – контакт! Камень, как бы, сам подсказывает, что его всегда теперь надо держать в руках…
Гаксин осёкся, видя, сколь безразличен стал взгляд профессора. Помолчав, Веселовский заговорил совсем сухо:
– Не волнуйтесь, молодой человек. Среди моих студентов тоже есть те, кто это, так сказать, чувствует. Они, если что, орлазит и подержат, – затем он отошёл на шаг и уже совсем резко бросил. – Вы думаете, я не знаю истинную подоплёку Ваших сюда поездок?! Ваш директор – докторскую никак не закончит! Вот он и тянет к себе любой материал! От того и липовые командировки Вам подписывает!
Пока перехвативший дыхание Гаксин пытался из себя что-то выдавить, за их спиной раздался запыхавшийся голос ассистентки:
– Алексей Беньяминович! Вас к ректору…, – переведя дух, она словно подарила букет. – Приехали!
Веселовский поднял брови и взглянул на часы:
– Так рано? …Одно слово – дикий запад… Хотя, может это признак хорошего тона?
Последние слова он, как ни в чём не бывало, обратил к Гаксину. Не ожидая ответа на столь риторический вопрос, он захромал за ассистенткой, но неожиданно вновь обернулся и совсем миролюбиво спросил:
– Молодой человек, а Вы так и не освоили английский по-настоящему?.. Ну, вот видите… – Возможно, это он считал юмором. – Директору привет от меня. Я ему скоро позвоню: у нас доклад совместный… Да он – знает.
Столь знакомая походка исчезла за углом коридора, а разочарованный Гаксин впервые пожалел, что не курит. Покрутившись на одном месте, он всё же решил заглянуть на кафедру: может, там сейчас есть взаимознакомые лица? Что же – совсем зря сюда шёл?
Александр просунул голову за дверь и, среди других, действительно увидел научную сотрудницу, с которой ему просто следовало поздороваться.