Непрочтенная заповедь

Йольз Джангерс

Подбегает и, глядя на меня в упор, на чистом русском говорит: «Парень, ты хоть знаешь, что именно ты с собой повсюду таскаешь?!» Я начал было объяснять, что знал про этот камень, а он махнул безнадежно рукой и перебил: «Не копайся в его прошлом, парень, это уже не к чему. Сей камень один из многих, но лишь он дождался человеческих рук. Так не выпускай его никогда! И скоро всё сам узнаешь…» Я ему тогда даже протянул орлазит и говорю: «Ну, так расскажите мне про него, что знаете». Он же мне: «Понимаю, что мои слова звучат загадкой. Так убедись: пусть после этих моих слов прозвучит гром в эвенском небе!» …Представляете, тут же, в малооблачном небе, в краю, где гроза – редкость, прогремел гром! Среди нас –

кто заулыбался, а кто и всерьез испугался. Шаман было повернулся уходить, но передумал. А среди нас был один с кинокамерой. «Сними-ка, студент, мои слова»,– обратился шаман к нему. И когда камера заработала, он – снова: «Не выпускай этого камня из рук, парень. И если я прав – пусть прогремит гром!». Сколько потом в институте прокручивали этот эпизод – все, даже профессора, глаза округляли. – Откуда грозовой гром? И в чём тут фокус? Да и фокус ли…

Гаксин поднял глаза на Юлю. Та немного улыбалась:

– Это гипноз, Саша.

– Под гипнозом мы понимаем галлюцинации, а их на плёнку не запишешь.

– У меня подобный был случай… Только там был не гипноз, а просто внушение слабому человеку. Можно расскажу? – Это коротко… Нас тогда в колхоз посылали, – так вот мы приехали и поселились в клубе. А по соседству, в райцентре, наш областной театр несколько спектаклей давал, и часть декораций оставил у нас. Не поместились, или ещё почему, сейчас неважно. Всего день они и простояли, но мы умудрились комнату с декорациями аккуратно отпереть. Что же там оказалось? – Три хитрые стенки, которым предназначено стоять на сцене: обиты материей, похожей на обои, а сами – раздвижные. Кнопка, розетка… и – по гладким роликам стена отъезжает, образуя за "обоями" дверь. Наигрались мы вдоволь, появляясь в любом месте «из стены»… И вот пришел к нам один местный. Увидел наше занятие – и рот раскрыл. А мы ему: «Ты что, не знаешь? Этому в институте нас теперь учат. Пройти сквозь стену – это же пустяк!» Полчаса демонстрировали ему «свои способности», убеждали – соберись, мол, и у тебя получится. И убедили – таки… Принял он зверский облик – да как треснется физиономией в стену! Хорошо, она была не очень жесткой, реквизит всё-таки…

– Юля, так что же общего в этом с рассказом Саши? – активно возразил на это Игорь. И он принялся многословно объяснять разницу между простым обдуриванием и необъясненными явлениями.

А Гаксин почувствовал вялость. Поспать бы! Но куда там… Энергичный Игорь, не сходя с поезда, добыл ещё пива, и скучноватая вечеринка затянулась совсем до поздней ночи.

…Конечная станция. Совсем не выспавшиеся, они еле встали, и лишь морозный воздух утреннего перрона их пробудил окончательно. Знаменитая Юлина картошка тащилась в руках Игоря. Гаксин равнодушно плёлся сзади. У остановки до него донеслись два обрывка фраз: «Пусть твой «орлазит» телефон у меня возьмёт что ли…», « А откуда ему тебе звонить-то?». И тут же Игорь обернулся:

– Саша! Тебе с Юлей как раз по пути!

…Сумка бременем повисла на руке Гаксина, который глазами проводил впрыгнувшего в автобус товарища. Как выяснилось, провожать Юлю было совсем недалеко. Вела она себя уже умницей. Оттаявший постепенно Гаксин, перед расставанием поинтересовался, где та будет работать после защиты диплома, и когда услышал, что – неизвестно, предложил похлопотать об этом перед своим директором. Юле такое оказалось кстати:

– Саша, ловлю тебя на слове.

И она очень бережно высвободила его руку от сумки.

Глава восьмая

Десять лет назад

Саша вошёл в равнодушную тишину музея. Здешняя прохлада совсем не сочеталась с летней погодой, она совместно с экспонатами словно подчёркивала свой особый взгляд на многие события. Вот и дверь с табличкой «директор». Гаксин просунул туда сначала

нос, а затем вежливо поздоровался. Женщина за столом больше смахивала на заведующую баней, чем на директора краеведческого музея. С большим подозрением она вчитывалась в его направление на практику, будто бы это была шифровка от проваленного резидента, да ещё написанная на китайском языке. Наконец изучение верительной грамоты студента Гаксина было закончено, и директриса, с явным сожалением, что не за что зацепиться и вышвырнуть этого мальчишку вон, метнула направление в его сторону.

– Минуточку! – глаза у неё затеплились надеждой. – В направлении сказано, что твоя специальность – какая-то там геология. А здесь-то что будешь делать? Табличку у входа читал? Это не геологический музей!

– Я, извините, здешний… – вытянул шею Саша, – это я только учусь в Москве. А в экспедиции мне сегодня сказали, что тут имеется коллекция минералов…

Суровое божество его не слушало; оно уже набирало номер на телефоне:

– Евгений Николаевич! – неожиданно тонким голосом пропела директриса в трубку. – А что наша экспедиция каких-то студентов ко мне присылает! У нас столько работы, столько работы… Ну… И что? Но у нас столько раб… И что я должна ходить за ним по пятам? Ну, как же! Экспонаты все на мне висят! Предыдущий директор всё что мог, вывез уже… Смотреть-то у нас ему и нечего… Ой, но у нас столько работы! Ну, ладно, Вы уж замолвите… До свидания, Евгений Николаевич.

Бросив свирепый взгляд на студента, который про себя никак не мог понять – зачем ей за ним ходить, если предыдущий директор всё что мог уже вывез, она вытеснила его из кабинета и куда-то удалилась. Минут через пять вместо неё в коридоре появилась другая сотрудница этого очага культуры, с миной на лице, с трудом отличимой от её патронессы. За ней семенила размалеванная девица, сонные глаза которой проснулись, как только они остановились на Гаксине. Но такие тонкости до Саши доходили туго.

– Это из-за тебя я должна лезть на чердак?! – прогремело лицо, идущее первым. – А паспорт у тебя с собой есть? А?!

Гаксин постепенно начинал закипать и не произнёс ни слова. Зато девица обогнала эту жабу и, без всяких возгласов, мягко подтолкнула его в нужном направлении.

– Ты там смотри за ним! – неслось теперь уже вслед. – Если что, то сама и ответишь!

Девчонка заковыристо огрызнулась, но так, чтобы та её не услышала. Коллекция минералов действительно оказалась на чердаке. Нога человека здесь ступала не иначе как в древности, в отличие от ног крыс, антипатия к которым оставила девицу курить у лестницы внизу. Пыльные геологические образцы и, правда, не шли ни в какое сравнение с хранящимися в его институте. Но первая студенческая практика допускает и такое. Гаксин принялся за описание.

– Ты весь день там будешь сидеть? – донеслось до него снизу.

– Не знаю. Наверно.

– Я тогда отойду, только ты нашим никому не говори. Ладно?

– Ну, если только под пыткой… – крикнул он, а про себя подумал, что местному персоналу такое вполне по плечу.

Запыхавшаяся девушка вернулась только к концу рабочего дня и увидела студента, скучающего на ступеньках чердачной лестницы…

– Как дела? – её, конечно, интересовало, не попалась ли она.

Гаксин вертел в руках какой-то образец:

– Скажите, а происхождение здешних камней известно?

– Не знаю… А ты спроси у наших-то.

– А это не опасно? Я, прежде всего, вот об этом кварце спросить хотел. Возьмите.

– Ой! У тебя что, температура?

– Вот и я не пойму, откуда у вас такое чудо…

– Смотри, а это крысы, что ли, его изгрызли?

– Крысиным зубам кварц не одолеть. Это чьё-то клеймо, наверно.

Девушка с удивлением вертела один из вверенных ей экспонатов:

– Чем ты его нагрел-то?