Непрожитое детство
Шрифт:
Екатерина походила на африканскую ведьму. Ее танец был дикий, безудержный. Ритм еще ускорился. Екатерина переломилась в талии, волосы откинулись назад и потянули вниз. Она поднимала то одну, то другую ногу, вихляла задом. Это не был танец, это был зов…
Николай покрылся испариной, сердце подкатило к самому горлу. Он рванул к двери и не отпустил кнопку звонка до тех пор, пока ему не открыли.
В лучах электрического света стояла Екатерина. Она тяжело дышала, халат совсем разошелся. Несколько секунд они молчали, словно принюхиваясь
Неожиданно Екатерина вспомнила про маску. Она почувствовала себя голой и не знала, куда деть разгоряченное тело, захотелось убрать его в кладовку – как чемодан до следующего путешествия. Молодой человек выкинул вперед руку, держа бутылку вина:
– Я знаю, что произошло в тюрьме.
– А что произошло в тюрьме? – испугавшись, что молодой человек намекает на изнасилование, спросила она.
– Кровный брат «честное слово» рассказал о вашем разговоре с мамой. Спасибо огромное. Спасибо. Вы правильно решили.
Екатерина сразу повзрослела. Она запахнула халат и рассмеялась.
– Да, только юность бывает такой наглой. Взрослый человек сто раз подумает, взвесит и, в конце концов, проиграет. А тут запросто врываются среди ночи и на что-то надеются. Подгоняют меня. Мир принадлежит юным, глупым и авантюрным! Не решила я ничего. Ясно? – сказала она и задержалась около пепельницы, в которой все еще лежал комочек с кровью Александра. – Ты же хотел во всем признаться властям? Почему изменил решение? На таких упрямых ослов, как ты, непохоже?
Николай ничего не ответил. Он хотел было уйти, но Екатерина остановила его. От отчаяния молодой человек осмелел и потянулся к ее губам, женщина отвернулась.
– Ты красиво танцуешь.
– Не для тебя.
– Тогда почему окна на ночной режим не поставила?
– Я еще раз спрашиваю, отчего ты изменил решение?
– С мамой говорил. Она простила и велела начать заново.
Екатерина пристально посмотрела на него.
– Пошли, что в прихожей стоять.
Сегодня она уже во второй раз впускала Николая в свой дом, – не много ли для насильника?
– Куда вино поставить?
– Ты случайно не знаешь, что это за кулон? – между прочим спросила она.
– Нет.
Екатерина опять внимательно посмотрела на Николая и протянула старинный штопор.
– Я сейчас, маску сниму. Мумифицирую красоту.
– А как им пользоваться?
– Сообрази.
Они выпили бутылку, потом еще одну, потом еще. И вдруг, именно вдруг, Екатерина поняла, что целует губы Николая. Женщина сидела на его коленях и вбирала в себя чужую молодость. Его рука трогала грудь, нервные пальцы больно сжимали сосок. Николай шептал «Катя», и его дыхание мутило сознанье. Пьяный мир повалился, и Екатерина оказалась лежащей на диване, а над ней раскачивалось его лицо. Николай вторгался в ее плоть, срывал поцелуи, мял бедра. Екатерина была послушной. Ее брали неистово, не спрашивая разрешения, не экономя сил, обдавая запахом бедности и желания. Но
Они продирались сквозь предрассудки и страхи, уничтожали друг друга и создавали новое, известное двоим, переводящее отношения на ты, сокращающее дистанцию между двумя посторонними людьми до полной интимности.
Страсти
Александр шел по городскому парку. Раны почти зажили, но голова продолжала болеть, слух заполнялся ровным гулом. Из-за угла старого павильона выскочила проститутка, ее глаза смотрели с жадностью. Она разжала подсушенные временем губы и предложила внаем рыхлое тело, дыхание, отдающие мертвечиной, три руки и два половых органа. Мутантка потащила Сашу вглубь павильона, где, как она обещала, «ее сладенький» увидит много нового и сливочного.
В помещении, сплошь заставленном проститутками и проститутами всех мастей, каждый из которой освещал фонариком свои особенности, пахло дешевым шампанским и тухлятиной. У кого-то торчало четыре груди, у кого-то короткое туловище поросло ракушками, у кого-то имелось два пениса и одна вагина, у кого-то рога и копыта – товар на самый взыскательный вкус.
– Нет, нет, нет, – заорал Александр и рванул из подъезда, заполненного ожившими образами сексуальных патологий. От ужаса он побежал что было силы.
Александр завыл, он не понимал, как же так могло произойти, что именно его женщину изнасиловали. Хотя проституция была легализована и цены были весьма демократичные, все равно насиловали и женщин, и мужчин. Видимо, несмотря на все генетические и культурные коррекции, жажда насилия в самой природе человека. Но чтобы в центре большого города, около городской тюрьмы произошло подобное – это было невероятно, абсурдно.
Из больницы Игоря забрала Юлия. С новой воспитательницей они наскоро познакомились. Обошлось без нотаций. Дома никто из детей к нему не вышел, не обрадовался, что он вернулся. И теперь Игорь сидел перед зеркалом, предоставленный собственным мыслям и сомнениям. Он внимательно разглядывал свое голое тело, с которым чуть не расстался. Кожа золотилась пухом, стекающим вниз по ребрам к тощему животу. Русые волосы доходили до плеч. Он казался себе красивым, но какой-то слабой, выветрившейся красотой. У Николая была страсть к разнообразию женщин, а Игорь любил одну, но не смог сберечь. На его глазах Эльзу насиловали его же братья, не обращая внимания на его запреты и мольбы. Игорь плакал, угрожал, катался по полу, замахивался тяжелыми предметами, но все было без толку. Он так и не остановил их, просто мямлил, роняя слова и слезы.
Игорь нервно дернул плечами. Ему было стыдно до рези, до озноба, до нежелания жить. Конечно, глупо, что он вскрыл вены, что прибег к такой театральщине – валяться голым в луже крови, без сознания, а вокруг они, чужие и родные, любимые и ненавистные.
Конец ознакомительного фрагмента.