Нерушимый 10
Шрифт:
Каждый был прав по-своему, и шансы на победу и так, и эдак были равными.
Что ж, посмотрим, как будет на самом деле.
Между тем, свою травму я полностью залечил и был готов к труду и обороне. Коровьев резко пошел на поправку и должен был лететь домой вместе с нами, а вот Игорь Акинфеев все еще ходил с рукой на перевязи, но расстроенным не выглядел, радовался за нас. Он отлично понимал, что это его первый и последний чемпионат, дальше Игорь рассчитывал выбить финансирование школы вратарей и возглавить ее — точно, как в реальности Звягинцева.
Сегодня мы почти не напрягались.
В три дня мы поехали в гостиницу — самую обычную, в стиле лофт, без пафоса и излишеств, перекусили и отправились в конференц-зал болеть за Уругвай, разгромленный итальянцами. Мы так привыкли за них болеть, что они стали нам, как родные.
Мы пришли на пятнадцать минут раньше трансляции, и в этот раз на экране были не опостылевшие футбольные эксперты, а стадион. Организаторы сделали обзорную экскурсию для тех, кто не сможет присутствовать на игре, чтобы зрители прониклись атмосферой.
Конечно, это не игра года, а битва за третье место, но все равно народу было море. Женщины, мужчины, подростки — семьями, в одиночку и группами через металлодетекторы стекались к гигантскому стадионы Соу-Фай. Он был странным, не похожим на футбольный стадион, и напоминал гибрид оперного театра в Сиднее и оранжереи. Белые колонны держали прозрачный свод, он казался легким и воздушным. Но я понял, что первое ощущение ошибочно, когда стадион показали изнутри и сверху: полные трибуны, спускающиеся ярусами, крошечное поле, где игроков можно разглядеть разве что в бинокль, а под прозрачным куполом крепились огромные экраны, будто бы вмонтированные в гигантские очки дополненной реальности, на экранах играл оркестр на фоне логотипов спонсоров и пела латиноамериканская группа.
Ее сменили фотографии футболистов. Первым был смеющийся Кавани, его сменил Лукаку, и так — ровно до начала матча.
— Хорошо, что крытый, — проворчал Микроб. — Солнце будет не так печь.
— А я уже привык, — сказал Руслан Топчи.
— Тебе проще, ты — крымчанин, — отозвался Денисов. — У вас лето — равно пекло. Но и мы, северяне, более-менее адаптировались.
— Ну не такое пекло…
— Все, давайте смотреть, — осадил нас Микроб.
Реклама на экранах закончилась, и появились выходящие на стадион команды, которые сверху виделись как красные и голубые точки.
Дальше началась обычная трансляция. Бельгийцев трибуны освистывали, уругвайцам рукоплескали.
Южноамериканцы очертя голову ринулись в атаку, которая сразу же захлебнулась. Недолгая толкотня в центре поля, и вот уже бельгийцы у ворот противника. Первый удар — вратарь спас.
— Ну что вы! — воскликнул Микроб.
Сразу второй удар — в этот раз мимо. Атака уругвайцев. Но защитникам удалось отобрать мяч и перевести игру на половину поля соперника.
В принципе, с первых минут было понятно, что бельгийцы техничнее, и наших фаворитов спасет только чудо, на него мы и надеялись.
Первый мяч в ворота Меле залетел на десятой минуте первого тайма, Микроб аж взвыл от досады. Но уругвайцы не сдались, они выжимали из себя максимум, но бельгийцы
Тут даже судьям особо стараться не надо, бельгийцы объективно сильнее. Наскоки уругвайцев напоминали атаки кавалеристов на танк: да, красиво, да, отчаянно, но бесполезно. Южноамериканский футбол, построенный на страсти и индивидуальном мастерстве, разбивался о европейскую машину — системную, хорошо отлаженную, работающую как часы.
Надо отдать должное нашим фаворитам, сражались они самоотверженно и создали даже пару опасных моментов, но увы, первый тайм остался за сборной Бельгии. Команды удалились в подтрибунное, и Микроб задумчиво произнес:
— Блин, а мы круты! Такую сильную команду разделали!
— И это при том, что судья мешал, — поддержал его Денисов.
— Вы молодцы, — обернулся к нам Валерий Кузьмич. — И молодцы, что понимаете, как придется тяжело, но я верю в победу!
Карпин убавил звук, встал и сказал:
— Никаких сомнений! Мы — чемпионы!
— Ура! — воскликнул Сэм, но в этот раз ему ответило сдержанное молчание.
— Соберитесь, парни, — продолжил врач-бээровец, сидевший рядом с тренерами, чем вызвал недоумение, но я знал, зачем он говорит и что сейчас будет.
Микроб стиснул зубы и закусил губу — он тоже знал.
— Очень важно войти в завтрашний день спокойными и собранными. Я представляю ваши сомнения и тревоги, но в одиннадцать вечера, перед общением с близкими, вы примите снотворное. Через сорок минут оно подействует, и вы будете восемь часов спать без сновидений, а утром проснетесь уверенными в себе, сильными и собранными. Вы сделаете невозможное и принесете стране победу! Вы должны верить в себя и выложиться по полной.
Микроб побледнел, зажмурился и сжал подлокотники, а я ощущал прикосновение перышка к своему сознанию и не впускал внушение.
Говорил врач недолго, закончил — здоровьем и уселся на место. Ровно в это время начался второй тайм, который мало отличался от первого. Осмелев, бельгийцы ринулись в атаку и забили второй гол — Лукаку красиво пробил головой после подачи с углового. Уругвайцы огрызнулись парой опасных контратак, но безуспешно. Так и закончилось — 2:0, и бельгийская сборная, которую все по понятной причине недолюбливали, спокойно забрала бронзу. Команда-компьютер, команда-автомат. Даже радовались они как-то механически — отработали программу, получили медали, можно улетать домой.
Несогласные с поражением своей команды уругвайские болельщики обиженно свистели и расходились раньше времени, выказывая свое презрение, но это не мешало победителям ликовать. Третье место — это хорошо. А у нас в кармане как минимум второе, но нам этого мало, чертовски мало!
Потом был ужин, а в одиннадцать — традиционный сеанс связи с родными.
Рина выглядела бледной и невыспавшейся — так часто бывает на поздних сроках, когда ребенок пинается — раз, два — большой живот мешает найти удобную позу, особенно если женщина раньше любила спать на животе. Увидев меня, она улыбнулась, протянула руку к экрану и прошептала: