Нерушимый 10
Шрифт:
Ну так не могло быть долго. Они явно нас переигрывали. Техника личная, техника паса… Наши и быстрые, и мощные — некоторые… А вот так…
И — гол.
Как, почему, зачем… Гол. Все дела. Просто задавили, и гол был забит, кстати, не издали, а из центра штрафной, где еще и пару пасов успели сделать, раздергивая защитников.
Я взял трепыхающийся в сетке мяч. Себя винить? Нет, такой мяч я не взял бы, даже будучи «лучшим». Защитников? Тоже нет. Их естественное желание помочь вратарю и заблокировать удар часто подводит голкипера под монастырь. Опытные нападающие не просто умеют использовать такие моменты — они ждут их.
2:2. Ничья.
И это не конец игры.
Последние минут десять… Или все пятнадцать? В общем, в оборону ушли все. Дзюба пихался в центре штрафной, снимая верховые мячи. Кокорин метался по дуге, отвлекая на себя полузащиту. Микроб торчал чуть ли не у штанги. Все доверились мне, надеясь выиграть по пенальти.
Удар! Удар!
Угловой.
Удар!
Снова угловой.
Я пытался выкинуть мяч подальше, пнуть с руки… Все подборы — за итальянцами. Ну, сильны, сильны, нечего сказать. И тут — свисток, знаменующий окончание матча!
Я уж обрадовался, что все, но черта с два! Дополнительное время.
На первой же минуте — у итальянцев две замены: поменяли Распадори на огромного Матео Ретеги. Вместо Эль-Шаарави вышел Джанлука Скамакка. Как наш Джикия в реальности Звягинцева знаменит бородой, так Скамакка — татуировками. В этом мире у него не было тату.
Итальянцы как будто заранее готовились к серии пенальти, а запасные бить не имели права. Манчини что-то яростно жестикулировал на бровке, его галстук уже совсем съехал набок. Ретеги и Скамакка — это же таран, стенобитное орудие. Сразу стало ясно: будут навешивать, продавливать нашу оборону массой.
С выходом в поле двух здоровяков натиск на наши ворота усилился.
Трибун уже не слышно. Они там орали, скандировали, но шум в ушах… Я был, как полевой игрок — весь взмыленный, замотавшийся, уже не различал, кто бил. Перчатки насквозь мокрые, футболка прилипла к телу. Каждый прыжок давался все тяжелее, будто гири к ногам привязали.
И вот опять проход и выход, и пасы в штрафной, неожиданный и дерзкий удар в нижний угол от Скамакки. А я уже двинулся в другую сторону, уже падал, купившись на ложное движение Ретеги. И, как в замедленной съемке, видел этот мяч, что нес победу итальянцам… Время растянулось, как резина. Каждая миллисекунда — вечность. В голове пронеслось: «Нет, только не так, только не сейчас!» Но успел вытянуться и дернуть ногами. Падал в одну сторону, а ноги-то — здесь. Поднятой левой чуть-чуть задел, самыми кончиками пальцев. Мяч, шипя и вращаясь, улетел на угловой, а там и свисток арбитра прорезал вечерний воздух — пронзительный, как сирена.
Ф-ф-футбольный бог! Я так и остался валяться, хлопая по ладоням подбегающим нашим, и бестолково улыбался. Все-таки футбольный бог на нашей стороне!
Защитники видели, что я сделал, потому прыгали, обнявшись, как когда забили гол. Остальные упали, где стояли, поползли к бровке — пить.
Но это не конец игры. Ничьих в финале не бывает. Должен быть победитель.
Пенальти.
А вот это уже — моё. Я сел, чтобы подняться и пойти за бутылкой воды, что валялась за воротами, но вдруг понял, что перед глазами все плывет, а ноги не держат. Твою мать, как же не вовремя! Мне бы сожрать чего-то, да хоть глюкозы выпить, а то толку от меня, как от
Придерживаясь за штангу, я поднялся, пошатываясь, добрался до воды, снова сел на газон. Рев трибун напоминал сдавливающий череп гул бомбардировщика. Микроб первым сообразил, что случилось, подбежал ко мне и спросил:
— Жрать?
Я кивнул, и он отдал свою поллитровую бутылочку.
— Витамин С плюс глюкоза, — подмигнул мне он.
Вот ведь хитрец! Он истощался раньше меня, когда включал способности, потому запасся топливом. Я выхлебал его запасы за пару секунд, прислушался к ощущениям. Гул рассыпался на множество звуков, зрение стало четче, усталость откатилась. Я попытался зажечь солнце за грудиной, но там было пусто.
— Все нормально? — крикнул Валерий Кузьмич, я показал «класс».
Все-таки сказалась ночная нервотрепка. Как бы ни был молод организм, нервы есть нервы, недосып есть недосып. Я попрыгал, поприседал, пару раз отжался, проверяя, слушается ли тело. Все как обычно. Реакция, по идее, при мне. Умение считывать желания тоже при мне. Я не так внимателен и не так собран, как обычно, но все равно у меня куча преимуществ! Рано расстраиваться. Только бы тело не выдало какой финт.
Теперь от меня зависело всё. Только от меня… Хотя и от ребят тоже — они должны были забивать.
По жребию первыми били мы. Это плохо. Всегда лучше, когда видишь, как сыграл-пробил соперник.
На точку вышел… Джикия. Который в реальности Звягинцева был так себе пенальтистом. Поглядел в правый угол, в нижний левый. Разбежался, целя вроде как вниз и влево, а ногу поставил, словно будет бить вниз и вправо. А сам тихонько тюкнул по центру, прямо над падающим двухметровым Доннаруммой.
Есть! Гол! Георгий — красава! 1:0!
Моя очередь. Глядя, как сдержанно радуются наши, я ударил перчаткой о перчатку, попрыгал на линии, шагнул влево-вправо, пошевелился в рамке. Встал. Наши замерли в центральном круге, вытянув шеи. Тренеры тоже замерли, и остановились четки в руке Бердыева. Когда бить пошел Кьеза, четки ожили, я напрягся, сосредоточившись на нем. Чего ты хочешь, Федерико?
Прищурившись, он посмотрел на меня. Левый нижний. Правый нижний. Левая «Девятка». Давай, определяйся! Похоже, он решил бить, как пойдет. Твою ж…
Разбег. Удар!
Я метнулся вправо и вверх, но слишком медленно. Сообразил, что мяч летит в центр, еле успел опустить руки, чтобы он не ударил мне в живот. Мягко приземлился. Унял частящее сердце. Затупил, и это меня спасло. Но тупить больше нельзя. Конечно, доказано, что молния бьет дважды в одно место, но вероятность этого исчезающе мала.
Меняемся местами с итальянцем. Он поплевал на перчатки, растопырился, занимая все пространство. Против него — хитрый Кокорин. Когда вратарь такой огромный, пространство для маневра сужается. Давай, Саня, не подведи.
Разбег… Удар! Тьфу! Кокорин пробил мимо. Видно, что целился в самый угол. Но — мимо. И пошел, повесив голову.
Снова я в рамке. Я спокоен. Я не слышал ничего, кроме гула в ушах, и ощущал, как кровь бегает, насыщает кислородом мышцы и мозг…
Итальянцы доверили бить пенальти Скамакке. Этот как долбанет — можно и не удержать мяч. А бить он собирается в верхний левый угол. Я сгруппировался для прыжка, стараясь не выдать будущую траекторию своего движения, поглядывал то вниз, то влево, куда и он. Думаешь обмануть меня? Ну-ну.