Несекретные материалы

Донцова Дарья

Но свет разом померк и наступила ночь.

– Пьяная небось, – донеслось из темноты.

– Не, – ответил другой голос, – вроде не пахнет, может, наркотиками обкололась.

– Замерзнет, жаль!

– Ну и хрен с ней, всех не пожалеешь.

Я распахнула глаза и увидела две не слишком ясные тени. Через пару секунд поняла, что лежу в углу чужого двора, между мусорными бачками, а рядом стоят две простого вида тетки, решившие наплевать на приметы и вынести помои поближе к ночи.

– Вам плохо? – осведомилась

одна, на всякий случай отодвигаясь.

Я кое-как села и потрясла головой. Куртка расстегнута, кофта тоже, вокруг валяются распотрошенные куски ваты, но юбка в целости и сохранности, булавка, придерживающая пояс, не тронута, колготки на месте. Если стала жертвой насильника, то очень странного, этакого любителя подготовительного процесса. Налетел, оглушил, залез под кофту, вытащил вату при помощи которой я весьма ловко изобразила формы Памелы Андерсон, раскидал белые хлопья и… ушел. Хотя на голове вроде бы ни шишек, ни ран.

– Вам помочь? – сурово спросила другая тетка.

– Сердце прихватило, – пробормотала я, пытаясь подняться на разъезжающихся ногах, – шла, шла и упала.

Бабы моментально сменили тон.

– Господи, – запричитали они, поднимая меня с ледяной земли, – хорошо, что мы на помойку отправились, а то так ведь и помереть недолго.

Одна из добрых самаритянок затащила меня к себе в квартиру. Небольшая «богато» обставленная комната говорила об устойчивом достатке хозяев. Полированная «стенка» с «золотой» фурнитурой забита хрусталем. Один ковер лежит на полу, другой, получше качеством, гордо висит на стене, огромный телевизор, видик с кучей кассет, несколько картин в резных рамах, телефон, стилизованный под старину, а на диване дремлют три кошки: персидская, ангорская и самая обычная, короткошерстная, тигрового окраса.

Хозяйка впихнула меня в ванную. Я оглядела забитую шампунями и кремами полочку. Нигде не видно геля для бритья, а станок с лезвиями – женский «Жилетт» нежно-зеленого цвета. Скорей всего живет без мужа, но с ребенком. Вон здесь сколько пластмассовых бутылочек в виде Микки Мауса, Гуффи и Винни-Пуха.

– Чай или кофе? – крикнула хозяйка.

– Кофе, если можно, – отозвалась я, умываясь.

Кухня оказалась большой и красиво оформленной, кофе, хоть и растворимый, дорогим и довольно приятным. Интересно, кем работает женщина, если позволяет себе кофе «Карт нуар», сигареты «Парламент» и ликер «Бейлис»?

Хозяйка тем временем глянула на мое чисто вымытое лицо и ахнула:

– Зачем так по-уродски краситесь? Честно говоря, сначала подумала, что вам лет пятьдесят, а сейчас вижу, что мы одногодки.

Ну, это явный комплимент, потому что сидящей передо мной женщине не более тридцати.

– Спасибо, – с чувством произнесла я, – если бы не вы, могла замерзнуть.

– Запросто, – улыбнулась моя спасительница и добавила: – Меня

зовут Лена. Вообще-то вас сначала Зина заметила, но подойти побоялась. В гости шли, да?

Я поглядела на ее простое, бесхитростное лицо, вроде бы с ней можно поговорить. Краем глаза увидела на подоконнике довольно потрепанный загранпаспорт. Понятно, скорей всего занимается челночным бизнесом и тянет в одиночку ребенка.

– Вот, приехала к родственнице из другого города, договорились в пять часов встретиться. Звонила, звонила, а Веры Ивановны нет, спустилась вниз…

– Никитиной, что ли? – усмехнулась Лена. – Небось телеграмму дали о приезде?

– Да.

– Кто она вам?

– Ох, трудно объяснить. Дружили наши мамы, они троюродные сестры, а я Веру Ивановну только один раз в жизни и видела, вот надумала в столицу съездить, гостиницы дорогие…

Лена рассмеялась.

– Вера Ивановна небось дома сидит, а дверь специально не открывала, езжайте лучше на ВДНХ, там есть Дом колхозника, вроде отеля, но удобств никаких, комнаты на двенадцать человек, зато стоит копейки.

– Не могла она со мной так поступить.

– Запросто. Верка еще не то выделывала!

Закурив «Парламент», Лена принялась сплетничать, самозабвенно вываливая мне всю известную о неприятной соседке информацию.

Живут в одном доме давно, вместе въезжали, только у Никитиной тогда была обычная трехкомнатная квартира, а обитали в ней двое – сама Вера и сын Тимофей.

– Раньше соседкам врала, – усмехнулась Лена, – что муж погиб на Северном полюсе, ну не смешно ли? Вроде не в средние века живем, я вот и не скрываю – тащу дочку одна-одинешенька, по Китаю мотаюсь, ищу, где подешевле купить, а эта – Северный полюс, умора. А как разбогатела!

В голосе Лены слышалась самая настоящая досада. Еще не так давно Вера Никитина ходила зимой и летом в одном задрипанном платьишке и прямо из теплых сапог влезала в белые босоножки. С работы ездила на троллейбусе и потом, охая, тащила от остановки авоськи, из которых бесстыдно высовывались наружу хвосты минтая.

Был у нее брат, плюгавенький мужичонка в индийских джинсах и дешевеньких ботиночках из кожзама. Но сестру, очевидно, любил, потому что приезжал часто, да не с пустыми руками: то торт тащил, то фрукты…

Потом, в начале 90-х, ситуация разительно переменилась. Вера неожиданно купила двухкомнатную квартиру соседа по лестничной клетке и закатила грандиозный ремонт со сменой всего возможного и сносом стен. Сделала даже сауну. Следом появилась качественная одежда, новенькие «Жигули», а сын Тимофей отправился учиться в МГУ, на суперпрестижный юридический факультет.

Кардинальным образом изменился и брат. Вылезал теперь из роскошной иномарки и вытаскивал из багажника коробки с дорогущими бутылками и пирожными.