Несколько дней в аду
Шрифт:
– Да, – твердо сказал Эйнджел, – но не забывай, что я рядом. У меня есть некоторый опыт общения с преступниками. Они являются под разными личинами, но у всех них есть общие черты – подлость и глупость. Я не имею в виду беспросветную тупость, а то, что они совершают ошибки и в конце концов попадаются.
– Но только после того, как убьют кого-нибудь.
– Иногда убийство удается предотвратить.
Лучше, наверное, не говорить ей, подумал Эйнджел, что, по его мнению, мишенью убийцы были она и Аарон,
– Ладно, не будем об этом. Крепкий сон – и я снова стану человеком.
Эйлин сделала большой глоток виски и ощутила, как огненная струя обожгла желудок.
Эйнджел был так близко, всего в нескольких сантиметрах. Стоит захотеть – и их тела соприкоснутся… Он опустошил свой бокал и посмотрел на нее сквозь стекло.
– Мне нравится быть с тобой, – сказал Эйнджел. – Очень нравится.
Он поставил бокал на пол и, наклонившись вперед, провел кончиками пальцев по ее ключицам.
– Я хочу провести эту ночь с тобой, – сказал он, глядя ей в глаза.
Сердце Эйлин забилось чаще.
– Э-э… я думала, ты собираешься ехать домой.
– Нет, не собираюсь. Если я вдруг понадоблюсь кому-нибудь, мне позвонят.
Эйлин посмотрела на его губы и отвела глаза, беспокойно заерзав в кресле.
Эйнджел медленно наклонился и поцеловал ее. Когда их губы разомкнулись, Эйлин едва могла дышать. Она бросила взгляд на расстегнутый ворот его рубашки, на его грудь.
– Посмотри на меня, – попросил он.
Она покачала головой.
– Почему?
– Потому что я хочу тебя, – сказала Эйлин и испуганно закрыла рот ладонью. – Боже мой, не могу поверить, что я это сказала.
– Я рад, что ты это сказала.
– Я тоже, – ответила Эйлин и поцеловала его в ответ, медленно, глубоко.
Эйнджел взял ее за плечи и притянул к себе, она что-то пробормотала, и он отстранился.
– Что?
– Виски, мой бокал…
Он улыбнулся, забрал у нее бокал и поставил на пол рядом со своим.
– Разве не говорят, что занятие любовью – панацея от всего на свете? По-моему, это правда. По крайней мере, для меня точно.
Поцелуй длился целую вечность. Эйлин понимала, что ей уже не изменить того, что должно было случиться. Да она и не хотела ничего менять.
Держа Эйлин за плечи, Эйнджел изучал ее. Она выглядела чертовски соблазнительно. Он чувствовал, как напряжено ее тело. Опустившись на колени, он принялся массировать ее ступни. Каждое его прикосновение для нее было все равно что удар тока. Его руки скользнули по икрам, нежно, но твердо помассировали бедра.
– Уже поздно, – прошептала она.
– Да, пора в постель.
– Я не знала, что ты так рано ложишься…
Эта новая женщина, которую Эйлин открывала в себе, была раскованной и чувственной.
– Мне нравится розовый, – сказал он.
Она не сомневалась, что он видит соски,
Его руки ласкали ее бедра, пальцы скользнули между ног, и Эйлин откинулась на спинку кресла, судорожно вцепившись в его руки.
– Тебе не нравится? – спросил он.
По ее телу пробежала дрожь, щеки запылали.
– Ты не знаешь? – спросил Эйнджел и нежно погладил ее живот. – Не знаешь, нравится ли тебе это?
– Нравится, – прошептала она.
Тяжело дыша, она принялась расстегивать пуговицы на его рубашке. От его прикосновений у нее путались мысли, она не могла сосредоточиться. Расстегнув все пуговицы, Эйлин прижалась губами к его груди, коснулась кончиками пальцев плоских сосков.
– Боже… ты такая… ты сводишь меня с ума, – простонал он.
Его пальцы у нее между ног двигались все быстрее, Эйлин зажмурилась. Одной рукой он стянул с нее халат, прижался губами к соскам, проступающим через тонкую ткань рубашки.
Эйлин вцепилась в его плечи, каждой клеточкой своего тела ощущая приближающийся оргазм. Одним движением она стянула через голову ночную рубашку.
– Господи… – прошептал Эйнджел.
Снимая рубашку, она подняла руки над головой, и он увидел полные округлые груди с возбужденными сосками. Темными, крупными сосками. Он припал к ним губами и принялся ласкать кончиком языка. Каждый издаваемый ею стон сводил его с ума.
Вскочив на ноги, он сорвал с себя рубашку, стянул джинсы, потом опустился в кресло и привлек Эйлин к себе. Он погрузился в нее так глубоко, что открыл глаза и посмотрел ей в лицо, боясь увидеть гримасу боли, но ее глаза были закрыты, на губах блуждала улыбка.
Его движения все ускорялись, Эйлин крепко обхватила его за шею, и наконец мир вокруг них взорвался ослепительным фейерверком.
– Эйнджел, – простонала она, – не останавливайся.
Он прижал свои губы к ее губам, одним резким движением встал, оставаясь в ней, и понес Эйлин в спальню. Там они упали на кровать, по-прежнему составляя единое целое, и их накрыла волна наслаждения. Но уже через мгновение он почувствовал, как рука Эйлин скользнула у него между ног.
– Ты сексуальный маньяк? – прошептал он ей на ухо.
Эйлин кивнула.
– Какое счастье, – сказал он.
Глава 22
Кожа на шее Эйлин была нежной как шелк и пахла мылом. Они лежали на постели, в которой Эйнджел раньше спал один. Держа Эйлин в объятиях и поглаживая ее нежную кожу, он решил, что никогда больше не ляжет в постель без нее.
Эйлин повернулась и посмотрела на Эйнджела. Даже в полутьме он увидел, как блестят ее глаза. Она поцеловала его.
– Как ты? – спросил Эйнджел, когда оторвал свои губы от ее губ.