Несколько шагов до прыжка
Шрифт:
— Тише, — прошептал Персиваль, плюнув на собственный контроль интонаций. — Тише, тише. Ты молодец. Мы сейчас поговорим, ты успокоишься, у тебя всё обязательно получится, хороший мой, тише…
Когда он смог осознать, что у него только что вырвалось, было уже поздно — но и к чёрту это. Вряд ли Ньют вообще это услышал, а если и услышал — наверняка спишет на ту дурацкую болтовню, в которой могут быть любые слова, если они призваны успокоить собеседника. Да и вообще — лучше сейчас использовать их, чем какие-нибудь тренерские комментарии.
Ньют, кажется, ещё сильнее сжал пальцы на его спине, шмыгнул носом и отстранился. Глаза его блестели, но щёки были сухи, и Персиваль мысленно выдохнул: вот кого-кого, а плачущих людей он никогда не умел успокаивать. Терялся. А если бы плакал именно Ньют, на способности Персиваля утешать можно было бы временно ставить крест. С гарантией.
— Спасибо, — неловко произнёс Ньют, слегка напрягшись, и Персиваль только после этого сумел опомниться и разжать руки. Плохи твои дела, Перси. Ой, плохи.
— Не за что, — мягко ответил он, мысленно гоня в шею все глупости вроде «это моя обязанность». Впрочем, кто знает: может, именно на такое Ньют бы и мог клюнуть — что утешали его из стремления вернуться к делу, а не по личным мотивам… — Ты поговорить готов?
Ньют потёр лоб, судорожно вдохнул и выдохнул, но на этом, кажется, действительно успокоился. Встряхнул головой и прямо взглянул Персивалю в лицо:
— Кажется, да. Только давай… не про то, что тренировка общая. Я на самом деле думаю, что проблема всё-таки не в этом.
— Правильно, — одобрил Персиваль, пытаясь сглотнуть, чтобы избавиться от пульсации в горле и вернуть несчастное сердце туда, где ему полагалось быть. — Если бы ноги у этой проблемы росли оттуда же, откуда у проблемы с сальховом, чёрта с два ты бы сделал нормальный заход.
Ньют кивнул, сжимая ладонью колено. Похоже, ему не хватало какой-то опоры, несмотря даже на то, что он сидел.
Желание снова подставить ему плечо — просто так, для чего угодно — навалилось с новой силой. Даже щёку изнутри закусить пришлось, только бы сдержаться и не сгрести опять в охапку.
Так, в сторону это. К чёрту. Сейчас они — тренер и подопечный, и если он будет позволять себе подобные… переживания прямо на работе, то далеко они не уедут. Вот после — сколько угодно страдания и рефлексии, а сейчас необходимо собраться.
— Ты говорил, что у тебя запал теряется, — продолжил Персиваль. — Подумай хорошенько, Ньют: ты уверен, что он у тебя был, этот запал?
Тот чуть нахмурился, пожал плечами:
— Персиваль, знаешь… Кажется, я слишком много думаю.
Персиваль подавил желание одновременно расхохотаться и закрыть лицо рукой. Если у Ньюта Скамандера было что-то не так, то этому «чему-то» всегда находились… крайне интересные объяснения.
— Ты думаешь, вместо того, чтобы просто выполнять? — перевёл он. И чуть не подавился воздухом: настолько неожиданно Ньют вскинул голову и широко улыбнулся, настолько внезапной и ошеломительной
— Похоже, что именно так. Я ведь его уже делал, у меня есть мышечная память отработанного прыжка, но я сейчас почему-то прыгаю не телом, а мозгом. Это нехорошо. Мне пришло в голову… Давай мы сейчас ещё попробуем…
— Это само собой, — не удержался Персиваль.
Ньют снова улыбнулся, одобрительно и широко:
— Честное слово, я постараюсь отключить логику и вообще… И психовать, если не получится, больше не буду.
— Психуй, сколько влезет, — вырвалось у Персиваля. — Думаю, ты уже понял, что по части успокоения я к твоим услугам.
Ньют на секунду прикусил губу, потом опять кивнул:
— Спасибо тебе ещё раз. Но я правда постараюсь. Ты правда здорово успокаиваешь, это мне понравилось, но вот то, что к этому привело — нет. Сам не хочу больше.
Персиваль поднял брови. «Понравилось» ему, значит.
Очень хотелось обойтись без ложных надежд, но когда Ньют вёл себя так и говорил подобные вещи, это не представлялось возможным. Никак.
— Так вот. Сколько у нас ещё времени? Часа четыре? В общем, мы сейчас попробуем, пока не получится. Как получится — давай тодес отработаем? И не говори, что ИСУ пока молчит: в произвольной он должен отличаться, а значит, любой пригодится.
План Ньюта был хорош. Во всём, кроме того, что касалось перехода на отработку другого элемента сразу после того, как выйдет первый.
— Я бы предпочёл, чтобы ты закрепил успех, выполнив риттбергер, — суховато сообщил Персиваль. Ньют аж глаза округлил:
— Да естественно, ты что? Думаешь, я один раз прыгну, обрадуюсь и сразу плюну? Когда такое было?
Пришлось обезоруживающе улыбаться:
— Ты же меня знаешь: я педант и параноик. Нужно уточнить всё.
— А, тогда ладно, — фыркнул Ньют. Судя по всему, он действительно пришёл в норму, и Персиваль всерьёз обрадовался этой маленькой победе. Обнимать его почаще, что ли… Глядишь, и психовать меньше будет. А то фигуристы — народ нервный, Персиваль это отлично знал ещё по себе. И профилактика им не помешает…
С усилием отогнав эти мысли, он сосредоточился на том, что говорил Ньют:
— …а за полчаса до конца времени давай ты выйдешь на лёд и мне покажешь прыжок? И ещё я хотел бы с тобой вместе его сделать.
«Держи лицо! — заорал кто-то внутри головы. — Лицо держи, дурак, ну что он тебе такого предложил?»
В общем-то, и впрямь ничего из ряда вон выходящего. Будучи тренером, он частенько выходил на каток, чтобы показать ребятам технику, указать на ошибки и проделать всё это, так сказать, «в замедленной съёмке», чтобы легче было понять. Да и выполнять параллельный прыжок именно с партнёром, а не с партнёршей, ему тоже приходилось: Абернати, например, в своё время никак не мог подружиться с тем же риттбергером. Пришлось показывать наглядно.