Несломленный. Находим силы, падая в бездну. Практики исцеления для тех, кто пережил психологическую травму
Шрифт:
Тут мне пришлось облокотиться на край раковины. Ванная комната начала вращаться и краснеть у меня перед глазами. Мне захотелось раскурочить все вокруг, потому что ее звонкий прыгучий голос выдает то, о чем я подозревала и очень беспокоилась. Похоже, Лили не понимает. Если у нее рак печени, значит, раковые клетки везде. Неважно, где опухоль. Они везде.
Лили умирает.
На следующий день я написала ей электронное письмо, где была одна из моих любимых цитат Эмерсона.
«В эссе Эмерсона «Опыт» (Experience) есть одна строчка, которую я сразу не поняла, но вчера вечером начала понимать. В этом эссе он скорбит о смерти своего сынишки. Он пишет: «Я не претендую на полноту картины. Я лишь ее часть, а это – часть меня».
Думаю, последнюю стадию скорби не стоит называть «принятием». Нечто столь горькое нельзя принять. Можно назвать эту стадию процессом «пересмотра», или «новой перспективы». Наступает момент, когда нам кажется, что мы больше не выдержим, когда мы уверены, что сломались, что нам конец, – и как раз в этот момент отчаяния рождается новая перспектива. «Я лишь часть картины, а это – часть меня». Я крошечная частичка этого мира. Мира, где есть цель, во мне и вне меня. Я всего лишь его часть. И происходящие события, какими бы ужасными они ни казались, не определяют меня, да и не могут меня определять. Это лишь фрагменты бытия.
Странно, но я нахожу в этом успокоение. Приятно думать, что ужасные события существуют лишь в тот момент, когда происходят. Какими бы всепоглощающими они ни казались, им такими никогда не стать. Всему свое место и время, и всему есть предел. События, которые меняют нашу жизнь, могут волновать и ужасать нас, они бывают разрушительны и невероятны, но они всегда временны, конечны. А жизнь – нет. Жизнь огромна.
Что это вам дает?
Все ужасные вещи, которые с вами произошли, остались в прошлом, где-то далеко. Они не угрожают вам и не могут вас уничтожить. Пусть они иногда и напоминают о себе и требуют снова их пересмотреть, чтобы извлечь из них какую-нибудь пользу, но они вас не определяют. Им вас не одолеть, даже если вам не хватит сил с ними бороться. Ваше детство, ваше решение, принятое в шкафу, ваши отношения с отцом – лишь части вас. И если какие-то уроки еще нужно усвоить, они сами объявятся, а вы с ними справитесь так, как нужно вам. Но вы по-прежнему управляете ситуацией, вы по-прежнему можете отказаться от них и жить дальше. Вы бесконечно больше, чем ваше детство, чем то, чего вы лишились. И независимо от того, какие чувства это сейчас у вас вызывает, это правда.
А если вам надоело копаться в прошлом, которое давно ушло, возможно, настало время покончить с ним. Ваша жизнь сейчас такая, какая есть, и эта жизнь – не в прошлом. Не нужно ковырять болячку, если кожа под ней и так уже заживает. Она сама отвалится. Не всегда нужно ворошить прошлое и придираться к каждой мелочи. А если нам и правда понадобится вернуться назад и разобраться, как и почему у вас появилась эта рана, то это нужно делать медленно и осторожно, иначе вы зальете все кровью. Если в прошлом и есть что-то, что, как вы считаете, действительно заслуживает внимания, медленно и осторожно достаньте это, рассмотрите с разных сторон, и больше об этом не думайте. Может, вы этого и не ощущаете, но вы и правда управляете ситуацией.
Вы проделали столько работы. Вы еще испытаете умиротворение, я вам это обещаю. А я никогда не обещаю того, в чем не уверена.
Может, мое письмо никак вам и не поможет, но это то, что я думаю, так что вот. Просто будьте добры к себе. Вы чувствуете то, что чувствуете. Если устали, поспите. Если проголодались, поешьте. Если хочется кричать, кричите.
К концу года вам полегчает. Я знаю, у вас получится».
Заметили, что я не обещала, что к концу года ей полегчает? Я никогда не обещаю того, в чем не уверена.
И еще кое-что о Лили. Хоть ее история, как и другие истории клиентов в этой книге, – чистая правда, а свое электронное письмо я привела почти дословно, я все же не рассказала вам всей правды. Ее звали не Лили, а Сюзанна. И это моя мама. Она умерла через несколько месяцев после этой нашей беседы, и всего через два года после того, как умер мой отец.
Мне хотелось рассказать вам о ней, потому что вам нужно знать, что исцелению нет конца – и я вкладываю в эти слова надежду, а не проклятие. Я хотела показать, что исцелиться никогда не поздно. Хотела, чтобы вы знали: исцеляясь, мы не приходим в какую-то определенную точку и не обязательно улучшаем свою жизнь. Хотела, чтобы вы знали: мы исцеляемся, даже умирая.
Хотела, чтобы вы знали: если вы сейчас в процессе работы над травмой, и вам кажется, что эта работа никогда не кончится, это не значит, что у вас не получается. Вы все делаете правильно.
Глава 8
Путь домой. Новое представление о травме
Вечно, любовь моя! Земля вращается, а небеса не падают.
Что такое психологическая травма? Казалось бы, на этот вопрос должен быть простой ответ, но, погрузившись в эту тему еще в аспирантуре, я поняла, что простого ответа нет. Лучшие определения, какие мне удалось найти, – те, которые, на мой взгляд, отражают природу травмы, – выстраивают мост над пропастью между метафорой и набором клинических симптомов. Мое любимое – определение Уильяма Джеймса, который описывает травму как долговременное психологическое повреждение, вызванное особенно дезориентирующими событиями. Он утверждает, что «душевные травмы» лучше всего представлять как «занозы в душе, так сказать». [53] Травмирующее переживание – не просто порез или ушиб. Травмирующее переживание застревает в душе занозой. Словно вы голыми руками сорвали розу, и в кожу вонзился шип, – так то или иное переживание больно впивается в вашу психику, или в душу.
52
Из стихотворения Фридриха Гельдерлина, Мартин Хайдеггер. Поэзия, язык, мысль (Poetry, Language, Thought; trans. Albert Hofstadter; New York: Harper and Row, 1971; 223). – Прим. пер.
53
Уильям Джеймс. Истерия (Hysteria; Psychological Review 1, no. 1; 1894; 199).
Как и обычную занозу, душевную тоже нужно вытащить. А рану – залечить. Если занозу не вытащить, а рану не обработать, она так и будет вас мучить. Она может загноиться или вызвать заражение, угрожающее всему организму, независимо от того, насколько эта заноза мала.
Организм реагирует на нее как на постороннее тело, провоцируя воспалительную реакцию. Бывает, что вначале мы ее даже не замечаем, а потом она вызывает воспаление, пульсацию, а кожа вокруг нагревается, борясь с проникшей в нее инфекцией. То, что эти симптомы неприятны, совсем не значит, что они неоправданны или что с нами что-то не так. Как раз наоборот. Организм запускает эту реакцию, чтобы выжить. Он делает это потому, что он сильный. Таким же образом организм реагирует на занозы в душе. Оно делает это, чтобы выжить. Он делает это потому, что он сильный. Если нам ни капельки не стыдно и мы не считаем себя слабыми, когда организм реагирует на занозу физическую, то с чего вдруг нам так думать о себе, когда он реагирует на занозу душевную?
Согласно всеобщему заблуждению, наша реакция на травмирующие переживания должна быть быстрой, точной и не должна требовать усилий, а в противном случае мы должны испытывать стыд. Эта ложь вредна во многих отношениях, но особенно потому, что очень часто мешает нам обратиться за помощью. К тому же, наше коллективное непонимание реакции на травму в сочетании с устаревшим клиническим определением приводят к тому, что, когда мы все же обращаемся за помощью, у специалистов оказывается недостаточно инструментов для того, чтобы помочь нам и поддержать нас. В итоге их «помощь» в лучшем случае бесполезна, а в худшем случае лишь причиняет еще больший вред, подтверждая наше заблуждение о том, что своей реакции на травму нужно стыдиться, ведь она говорит о слабости и о том, что мы не справились.
Правда в том, что, когда мы начинаем процесс исцеления, то вступаем на путь длиною в жизнь. На этом пути нас ждут моменты паники, моменты интеграции и моменты, когда воспоминания о прошлом всплывают сами, без нашей на то воли. На пути исцеления нам предстоит поработать с памятью, с нервной системой и с нашими отношениями. Один из самых доступных и красивых способов исцеления – терапевтические отношения с людьми, которые вместе с нами несут на своих плечах то, что стало невыносимым.