Несломленный. Находим силы, падая в бездну. Практики исцеления для тех, кто пережил психологическую травму
Шрифт:
Иначе говоря, мы повторяем опасные или разрушительные переживания, потому что потеряли себя с точки зрения нейробиологии.
И это были лишь четыре из всех возможных причин повторений, заставляющих нас заново переживать самые ужасные события в жизни. Вероятно, их гораздо больше. Перечислить их все, наверное, не так важно, как научиться восстанавливать связь с самими собой, когда мы застреваем в цикле повторений.
Осколки
Как только я дописала черновик заявления для Эрики, я села за письмо своему хорошему другу Крису. Конечно же, я ничего не рассказала ему ни об Эрике, ни о заявлении, которое мы с ней пишем. Зато я пару абзацев разглагольствовала
На следующее утро меня уже ждал ответ от Криса. Он рассказывал, как ходил с женой на художественную ярмарку:
«У меня тут глаз зацепился за одну витрину с украшениями. Там были такие серебряные кругляшки, по диаметру вдвое меньше десятицентовой монеты, они соединялись вместе, и из них получались браслеты. Я спросил у мастерицы, что нарисовано на кругляшках, потому что узоры походили на китайские иероглифы, но явно иероглифами не были.
– Это случайные узоры, или вы их специально так сделали?
– Совершенно случайные.
И тут она говорит, что это обрезки серебра от других изделий. Было бы правильнее сказать «основных изделий». Она не стала заморачиваться и отправлять обрезки обратно поставщику на переплавку. Когда обрезков накапливалось достаточно, она рассыпала их в случайном порядке на эти кругляшки и нагревала до нужной температуры, чтобы они соединились, но при этом не сплавились вместе. Чтобы не потеряли своей индивидуальной формы. Из серебра получались тонкие нити, напоминающие кукурузные волокна. Они соединялись и по-разному отражали свет, очень красиво и, как мы уже выяснили, совершенно случайным образом.
Меня просто поразило, что самыми красивыми украшениями на всей ярмарке оказались какие-то случайные обрезки серебра. Осколки».
Вот и последний недостающий фрагмент – осколки. У нас неправильное представление об осколках, оставленных травматическим переживанием, и о том, как эти осколки влияют на нашу реакцию. Мы воспринимаем их неправильно, потому что рассматриваем травмирующие переживания и свою реакцию на них сквозь призму стыда. И в этом стыде мы увязаем до тех пор, пока он не заменит нам все, что мы видим, и все, чем мы являемся, и не побежит у нас по венам.
Проблема не в том, как мы изначально среагировали на травму, а в том, что мы стыдимся того, как мы на нее среагировали. Стыдимся странного магнетизма в собственном поведении. Стыдимся того, что из-за своего поведения мы разбивались на осколки всякий раз при столкновении с человеком, к которому испытываем травматическую привязанность. Стыдимся того, что, несмотря на это, повторяем одни и те же сценарии, переживаем одни и те же ужасные события.
Осколки опасны и приводят к травмам. А еще они красиво отражают свет и сверкают на солнце. Они могут оказаться самыми красивыми украшениями.
Возможно, это противоречит всему, что я уже написала. Возможно, это даже прозвучит неуважительно.
Когда Эрика рассматривает свою историю со стороны, то видит лишь боль, страдания и необъяснимое поведение. Когда исследователи изучали домашнее насилие в 1960-х, они пришли к выводу, что некоторые люди патологически жаждут боли. Когда Фрейд исследовал навязчивое повторение, он описывал его как демоническую силу, которую невозможно постичь.
Невероятная
Как только мы почувствуем в себе эту силу, как только осознаем ее невероятную мощь, как только рассмотрим ее на свету, отбросив всякий стыд, – тогда мы сможем ее направлять.
Выводы и инструменты
Нет такого инструмента, который помог бы нам раз и навсегда отказаться от всех пагубных отношений. Нет такого инструмента, который в один миг разорвал бы цепи травматической привязанности. Нет такого инструмента, который гарантированно избавит нас от любых пагубных отношений в будущем. Для всего этого вообще нет одного инструмента. Нам понадобятся все инструменты сразу. Нужен психотерапевт. Нужна целая сеть поддержки. Пусть это больно, но нужно осознать, что, даже если вы используете все инструменты, вас по-прежнему могут обидеть и ранить и вы по-прежнему можете очутиться среди осколков, на которые при столкновении разлетаются редкоземельные магниты.
Но.
Важно то, что инструменты дают надежду и напоминают, что даже среди всех этих осколков надежда есть, и она все еще сильна и неколебима, и она сияет и лучится. Эта надежда не похожа на блаженное неведение. Она похожа на того, кто с трудом поднимается на ноги после удара, сплевывает кровь и выбитые зубы и идет вперед, несмотря на звон в ушах и дрожь в коленях. Эта надежда – тот, кто будет рядом, когда вы вглядитесь в темную бурлящую бездну, сделаете глубокий вдох и произнесете: «Ладно. Что дальше?».
Выученная беспомощность и как выучиться надежде
Одна из причин, по которым синдром женщины, подвергающейся избиению, так долго преобладал в науке, заключается в том, что он соответствовал поведенческой теории о влиянии травмирующих переживаний на личность. Когда механизмы реакции мозга на травматические события еще не были изучены, считалось, что под воздействием аверсивных событий или стимулов (то есть таких, которые человек считает неприятными и воспринимает как наказание) человек научается беспомощности. Другими словами, беспомощность считалась постоянной, устойчивой характеристикой, а не эмоцией, связанной с чрезвычайным событием или сложным стечением обстоятельств.
Теория заключалась в том, что, когда травмирующее переживание сбивает вас с ног, ваше поведение меняется и вы начинаете действовать из состояния безнадежности. Это изменение мешает вам избегать неприятных ситуаций в дальнейшем, поскольку вы усвоили, что с вами случается только плохое. Если бы плохой ситуации можно было избежать, то где бы вы оказались? В другой ужасной ситуации? Нет уж, спасибо. Какой смысл рыпаться?
Теория выученной беспомощности, которая становится чертой нашей личности, возникла на основе исследований Мартина Селигмана и Стивена Майера в конце 1960-х. Селигман и Майер предположили, что, когда животные неоднократно переживают аверсивные события, они учатся тому, что их действия на эти события никак не влияют. Они учатся тому, что совершенно беспомощны в этом мире. Усвоив этот урок, животные лишаются возможности избегать аверсивных ситуаций в будущем, даже когда путь к отступлению прост и очевиден. Они действуют согласно своему убеждению в том, что их действия не способны что-то изменить. Другими словами, они научались беспомощности.