Несостоявшаяся битва

Кимхе Джон

К этому времени Гитлер полностью определил характер своих противников в Париже и Лондоне. Теперь он начал досаждать им, завлекать их, подвергать искушению и запугивать. Он воспользовался результатами той «конфиденциальной» информации, которая «просочилась» в Лондон и Париж; он давал заверения и делал предупреждения, передаваемые через нейтральные каналы, находившиеся вне подозрений; и больше того, он сам делал публичные заявления, в том числе особенно характерное 28 апреля в рейхстаге, в защиту своей внешней политики.

В то же время Гитлер решил, что приближается благоприятный момент для нападения на Польшу. 11 апреля он дал указание о завершении работ над «планом Вейс»; были внесены новые уточнения в план нападения на Польшу и в начале

мая внесены еще добавления. А по ту сторону Ла-Манша, где в апреле вновь собрался англо-французский штаб планирования и затянул переговоры на май, союзники либо сами входили, либо попадали в каждую ловушку, устраиваемую для них Гитлером. Они делали то, чего от них хотел Гитлер; складывающуюся обстановку они оценивали так, как этого хотел Гитлер. В целом это не было случайностью. Англичане не были глупцами, не были ими и французы. Это были трезвые реалисты, а не романтики, которым было не под силу позволить себе мышление в антинацистском направлении. Более того, очевидная достоверность переданной им информации привела их к самой тяжелой из всех ошибок. И опять сработала та повсеместная система дипломатических донесений, докладов разведки и хорошо информированных частных источников, объединенных в усилиях нарисовать впечатляющую картину, которую, как хотели немцы, англичане и французы восприняли бы как реальную. И они восприняли ее так.

Нет никакого сомнения в том, что такое представление об обстановке со всеми ее аспектами делало возможным быструю победу Гитлера в 1939 году и новую победу в 1940 году. Именно в марте и апреле Гитлер осуществил нейтрализацию западных союзников и тем самым предотвратил их активное вмешательство в сентябре, когда такое вмешательство могло оказаться роковым для дальнейших планов Гитлера, а, возможно, также и для его режима.

А теперь проследим, как информация, пущенная в секретные каналы в Берлине, вышла из них в другом конце, в Лондоне, и какое влияние она оказала на продолжавшиеся англо-французские штабные переговоры.

К концу апреля англичане существенно превысили размеры своего обещанного вклада, хотя значительно отставали по срокам. На этих переговорах была принята попытка предпринять общее предварительное сопоставление развернутых сил союзников и Германии. Англофранцузские эксперты пришли к выводу, что у Франции будет 72 дивизии против немцев, а с выделяемыми Англией еще 4 дивизиями общая численность дойдет до 76 дивизий; еще 12 французских дивизий разместятся по границе с Италией. По оценке англо-французского штаба, против этих сил Германия будет в состоянии отмобилизовать по меньшей мере 116 дивизий.

Если предположение о подавляющем превосходстве Германии и не было излишне подчеркнуто, то в цифрах оно вырисовывалось со всей очевидностью для всех.

Впечатление о немецком превосходстве усиливалось представлением выведенного соотношения военно-воздушных сил. По этим подсчетам, у союзников и немцев имелись следующие силы:

Англо-французский объединенный штаб считал, что Германия не нападет на Францию, «пока не разделается с Польшей»; однако после этого Гитлер будет в состоянии бросить против союзников примерно 100 дивизий. Объединенный штаб не мог предвидеть, как скоро Гитлер освободится на Востоке для осуществления нападения на Западе; однако «из трезвой оценки», выведенной объединенным штабом для своих правительств, следует, что к тому времени немцы будут иметь двойное преимущество: инициативу и превосходящие силы.

В выводах объединенного штаба, однако, не было никаких предположений относительно того, чтобы воспользоваться временным вовлечением главных сил Германии на ведение войны против Польши; не было всесторонней оценки размеров вовлечения этих сил в польскую операцию; не было серьезного анализа

и той возможности, что «превосходство» Германии может быть на короткий срок временно, но решающим образом уменьшено в результате ведения Германией войны против Польши. Это упущение обнаруживается еще сильнее из самого хода обсуждения роли англо-французских военно-воздушных сил, которое состоялось в марте на совещании объединенного штаба, а также на последующих совещаниях в апреле и мае.

Несколько ранее командование бомбардировочной авиации Англии подготовило некоторые довольно конкретные, если не слишком оптимистические, расчеты по разрушению 19 электростанций и 26 коксовых заводов Рура путем осуществления трех тысяч самолето-вылетов в течение двух недель. А теперь, когда дело дошло до дальнейшего уточнения этих расчетов, появился совершенно новый фактор. Начало сказываться сочетание информации Боденшатца и Линдберга. Штаб ВВС Англии дал такую оценку состоянию наличных авиационных сил Германии, которая должна была произвести исключительно устрашающее и парализующее воздействие на правительства Франции и Англии, то есть сделать то, к чему стремился Гитлер. Расчеты штаба ВВС показали, что немцы могли на протяжении 14 дней ежедневно посылать на Лондон по тысяче бомбардировщиков. Именно это внушенное извне преувеличение возможностей военно-воздушных сил Германии в последующем сказывалось почти на всем мышлении и планировании союзников. Именно оно явилось причиной запоздалой отправки английских экспедиционных сил во Францию и по отдаленному маршруту через западные порты на Атлантическом побережье Франции, чтобы избежать возможного нападения на них с воздуха; оно вынудило французов не допустить использования английской авиацией французских аэродромов при налетах на намеченные объекты в Германии, и, наконец, оно привело к прогрессивному, если можно использовать это слово в таком контексте, отстранению бомбардировочного авиационного командования вообще от участия в целенаправленных действиях на решающих подготовительных фазах войны.

Создав стратегическую бомбардировочную авиацию, английские и французские штабы договорились, что основной ее задачей будет содействие успеху наземных операций. Бомбардировщики должны были ждать нападения на Францию и только тогда подвергать бомбардировкам с воздуха районы сосредоточения немецких войск, узлы коммуникаций и аэродромы. Однако, по мнению штаба английских ВВС, эти объекты не являлись очень благоприятными, и французам объяснили, что «они не должны ожидать особенно ощутимых результатов от действий английских бомбардировщиков».

Тень Боденшатца — Линдберга угрожающе нависла над этими переговорами. Наиболее остро вопрос встал после того, как Англия заявила о гарантиях независимости Польши. Объединенный штаб ВВС рассмотрел вытекающие из этого заявления новые обязательства и пришел к выводу, что оно может привести Германию к нападению в первую очередь на Польшу. Однако в таком случае, по мнению английского генерального штаба, «невозможно сделать что-либо для оказания помощи Польше». Французская делегация высказалась за осуществление в соответствии со своими планами нескольких пробных атак на линию Зигфрида. Однако для англичан было совершенно очевидно, что они не создадут серьезной угрозы для Германии и существенно не ослабят давление на поляков. Английская делегация заявила, что вмешательство английской армии ощутимо не повлияло бы на немецкое наступление против поляков.

Тем самым вопрос об основном вкладе Англии в боевую мощь союзников — о помощи Польше путем наступательных операций стратегической авиации — оставался открытым. Английский к французский штабы ВВС были категорически против той военной стратегии, для эффективности которой потребовалось бы использование французских аэродромов. Комитет имперской обороны был разочарован прямым отказом использовать военно-воздушные силы Англии и Франции для оказания помощи Польше и вернул доклад в объединенный комитет планирования для дальнейшего изучения вопроса.