Нет царя у тараканов
Шрифт:
– Только панцирь.
Гул разочарования: моя просьба – тьфу, слишком скромная, чтобы отказать. Панцири, оставшиеся после линьки, – один из важных компонентов пищи многих насекомых. Но они не совсем al dente и здесь только засоряли комнату.
Вперед протолкался безобразный американец с глубоким шрамом поперек головы.
– Нам это ничего не стоит, но он может его куда-нибудь подкинуть. Подставить нас. Вы гляньте ему в глаза – он же ненавидит нас до смерти.
Он был прав. Но остальные отвернулись. И я тоже – когда ветер стих.
Передо мной
– Я так понимаю, ты пришел за кусочком нашей жизни? – Она подвела меня к куче панцирей.
– Мне только брошенный кусочек, конечно, если не возражаешь.
– Я – Американская Женщина, королева плоти. В основе нашей культуры – обмен едой и услугами. – Средними ногами она качнула пустой панцирь. – У нас тут не благотворительное общество.
Остальные опять столпились вокруг.
– Моя колония так бедна. Что бы я ни предложил, у вас уже есть, – ответил я.
Нагнувшись, она похлопала меня по спине. Как будто ударила табуреткой.
– Ну ничего, ничего. Если тебе и впрямь нужен панцирь, я уверена, ты что-нибудь придумаешь. – Я искал глазами пожарный выход. – Мы же не бессердечные твари. Я дам тебе товар, если хорошо меня обслужишь. Толпа заулюлюкала.
– Я польщен, – сказал я. – Но что от меня проку такой великолепной особе, окруженной столь мужественными самцами?
Самцы зааплодировали. Самки заулюлюкали.
– Мне надоели эти неуклюжие щенки, – сказала она. – Одни и те же движения. Раз, два, три. Не понимают, что мне нужно.
Она шагнула ко мне. Я попятился, но толпа не пускала.
– Разве ты не хочешь меня? – И она бессовестно меня окатила, точно продавщица косметики.
Пульс у меня участился, крылья затрепетали. Это невозможно.
– Я просто маленький гунн, который не хочет тебя разочаровать.
Повторный выброс ее феромонов меня ослепил; ноги свело судорогой. Ее усы терлись об мои, точно ножи об сталь. И я знал, кто будет индейкой. Мои внутренности будто смазали маслом и вынули. Крылья расправились, и здравый смысл покинул меня. Я не думал о боли, об извращенности моей угнетательницы, даже о том, как уродлива вся эта сцена. Я думал лишь о том, ч секс возможен. Видал я и более странные союзы: Айра и Цыганка, Содом и Гоморра.
А затем я произнес одну из наиболее прискорбных реплик в жизни:
– Ладно, Американская Женщина, делай, что хочешь.
Я ждал прикосновения ее рта к моей железе. Зрение вернулось, и я увидел снижающийся подъемный кран. Я припал к полу. Но она нежна. Сила моей химии нас уравняет. В любом случае скоро Американская Женщина станет моей рабыней. Я приведу ее к Айре, и она выбросит из моего шкафчика Бена Франклина, словно песчинку. Можно будет вообще плюнуть на план с человеческим романом. А затем – кто знает? Семья?
Внезапно Американская Женщина подняла меня в воздух. Я испугался, что моя железа останется у нее в пасти. Я непроизвольно брыкался, взлетая над деревянным
– Горяченького парня ты заполучила, – заметил Седой.
Она меня выплюнула. Я упал на пол. Над раздутой железой не смыкались крылья.
– Пробовал грязь в мыльнице? – ответила она, улыбаясь и отплевываясь. – Вот он на вкус такой же.
Пока они забавлялись, я скользнул между ног. Даже если не успею добежать до выхода, может, найду щель и там пережду. Они уже развлеклись, я им скоро наскучу.
Я недалеко ушел, и тут раздался голос Американской Женщины:
– Куда ты собрался, мой принц? Ты сказал – делай, что хочешь, а твое слово для меня закон. – И она властно преградила мне путь.
Я подлез под нее; все равно, что спрятаться в гараже. Я понятия не имел, как же мне до нее достать.
– Американская Женщина, – сказал я. – Там, где я рос, говорят: «Она склоняется, чтобы победить». Но в Риме, аморе, поступают, как Тамбеллини.
Хорошо бы Тамбеллини раздавили их всех своими ножищами.
По очертаниям тени Американской Женщины я попытался вычислить, где у нее гениталии, и пристроил свои. Мой фалломер, мой крюк никогда не расправлялся полностью; в этом не было нужды. Но на этот раз ему предстоял долгий путь.
– Спустись ближе или плюнем на это, – сказал я.
Она глянула вниз. Судя по ее лицу, игры кончились. Я прицелился. Фалломер преодолел рекордную дистанцию. Я впервые чувствовал, как напряглись мускулы. Когда стало больно, я принялся нащупывать ее отверстие. Безуспешно. Американские дикари гоготали. Я оглянулся: я проделал не больше половины пути до Американской Женщины. Рядом с ее сверкающими конечностями мой честный фалломер колыхался пушинкой.
– Осторожней, не то его монстр тебя порвет! – крикнул тип со шрамом.
Эта сука не двигалась. Я напрягся, к заду прилила кровь. Но моя конституция не могла предотвратить это унижение.
– Дьявол!
Свист аборигенов напоминал падающие бомбы. Американская Женщина опустилась на меня. Ощутив ее вес, я согнул фалломер и направил его внутрь. Она больше не смеялась. Но вход был так огромен, а подкладка так мощна, что я не мог зацепиться. Фалломер обшарил ее дырку дважды, но затем обессиленно выпал, судорожно сокращаясь.
– Она склоняется, чтобы победить, – прошептала Американская Женщина. – Ты прав, отличная идея. – И она всем весом навалилась мне на спину.
Ноги у меня по-крабьи разъехались. Меня прижало к полу такой тяжестью, какой я не чувствовал никогда в жизни. Американская Женщина улеглась и поерзала, запечатывая мне дыхальца. Скоро я уже едва дышал. Чего она хочет? Есть методы убийства и попроще.
– Полегче с ней, жеребец, – сказал Шрам. – Без жестокостей!
Все мои силы уходили на то, чтобы выдержать ее вес. Шум нарастал. Скоро вокруг уже дико выли. Американцы скакали, точно обезьяны. Я никогда не встречал такого поведения у высших форм жизни.