Неукротимый голод

Робертс Тиффани

Глаза Мургена почему-то округлились еще больше.

— Это… это… оскорбление, возмутительно, а-а…

Драккал сжал левую руку, заставляя Мургена замолчать.

— Общая картина, Фолтхэм. Сто тысяч, твой аванс и твоя жизнь. Она уходит со мной, согласен ты или нет.

Мурген задыхался и брызгал слюной, пытаясь ответить. Драккал позволил этому продолжаться несколько секунд, прежде чем ослабил хватку.

— Хорошо, — прохрипел Мурген. — Я принимаю. Я-я согласен. О-она твоя!

Эти слова вызвали новую волну ярости

в Драккале. Терранка уже принадлежала ему, Мурген не имел права голоса в этом вопросе, не имел права заявлять об этом. Это был просто еще один пример присущего торговцу высокомерия.

Драккал хотел нажать на курок. В свое время он отнял много жизней. Чего стоит еще одна? Мурген Фолтхэм, скорее всего, причинил вред множеству людей, помимо тех, что находились в этих камерах.

Но шумиха, которую это вызовет… Смерть Фолтхэма привлечет Вечную Стражу, а Драккал, несомненно, был зафиксирован системой наблюдения поместья. Проступки Мургена Фолтхэма не защитят Драккала от последствий — по крайней мере, после смерти торговца.

Но они могли, пока Мурген был жив. Открытие частного незаконного зоопарка, включая разумных пленников, обошлось бы дорого во многих отношениях, а такие люди, как Мурген, превыше всего заботились о своем богатстве. Это был единственный вид потери, который они понимали.

Тем не менее, Драккалу потребовалась значительная сила воли, чтобы ослабить хватку на горле Мургена. Эта сила воли была прорвана багровым туманом ярости в процессе, и он почти поддался инстинктивному стремлению защитить свою терранку, устранив эту угрозу.

— Это все между нами, Мурген. Понимаешь? Это единственный способ сохранить информацию о твоей коллекции в тайне. Ты отдашь ее и получишь все остальное, — зарычав, Драккал отступил назад, дернув Мургена за шею, прежде чем отшвырнуть его в сторону.

Со сдавленным криком Мурген, спотыкаясь, шагнул вперед и тяжело упал на четвереньки.

Драккал повернулся к Мургену, целясь в него из бластера.

— Ляг лицом вниз.

Бормочущий дурган, казалось, собирался запротестовать. Он повернулся, чтобы посмотреть на Драккала, и его глаза расширились, когда остановились на бластере. Тяжело дыша и кряхтя от усилий, Мурген опустился на живот.

— Не двигайся, — приказал Драккал.

Держа бластер направленным на Мургена, и все еще неподвижного Ноструса, Драккал вернулся к отброшенному голокому. Он бросил взгляд в сторону терранки, когда присел на корточки.

Хотя она не могла изменить позу, у нее изменилось выражение лица. Настороженность сохранялась в сурово сжатых губах и бровях, но новый блеск в глазах внушал надежду — или, возможно, точнее, осознание открывшейся возможности.

Драккал выдержал ее взгляд, поднимая с пола голоком. К счастью, экран не заблокировался. Удерживая бластер, он несколько мгновений изучал меню.

Простого щелчка его пальца по соответствующей опции было достаточно, чтобы деактивировать невидимые путы. Она подалась вперед, когда напряжение на ее оковах исчезло. Оставаясь на ногах, она повернулась к Драккалу, подняв

одну руку, чтобы прикрыть грудь, в то время как другой рукой она прижимала живот.

Драккал вернул свое внимание к приборам управления. Снять оковы было не так просто, как отключить напряжение.

Рядом с терранкой раздался глухой удар.

Когда Драккал оглянулся на нее, она стояла немного прямее. Он опустил глаза вниз: хотя она не двинулась со своего места, Нострус теперь лежал на боку, а не прямо, все еще без сознания.

Уголок рта Драккала дернулся вверх.

— Ты совершаешь ошибку, — сказал Мурген напряженным голосом. — Отпускать ее глупо, а переходить мне дорогу — еще безрассуднее!

— Все еще пытаешься говорить уверенно? — спросил Драккал, снова взглянув на пульт управления голокома. — Похоже, у тебя больше смелости, чем я думал. Позволь мне сказать, что еще глупо — угрожать тому, у кого в руках бластер. Ты согласился на нашу сделку.

— По принуждению! Это… это незаконно!

Драккал выбрал опцию, позволяющую снять оковы. С несколькими одновременными щелчками наручники на шее, запястьях и лодыжках терранки расстегнулись и с грохотом упали на пол, когда она стряхнула их.

— Это действительно твой аргумент? — спросил Драккал. Он шагнул вперед и поставил ногу на спину Мургена, вытянув коготь на большом пальце, когда перенес на эту ногу свой вес. Перекладывая голоком и бластер в руках, он быстро снял куртку и бросил ее терранке.

Она поймала ее и на секунду уставилась на Драккала прищуренными глазами, прежде чем натянуть куртку и застегнуть молнию спереди. В его одежде она казалась еще меньше, почти карликовой. Подол, доходивший Драккалу до талии, на ней свисал до колен, а рукава опускались далеко ниже кистей, пока она не закатала их.

Что-то в этом зрелище возродило прежнее желание Драккала. Эта земляночка в его одежде — и знание, что под ней на ней ничего нет — было самым эротичным, возбуждающим зрелищем, которое он когда-либо видел.

Но настойчивый защитный инстинкт, который она пробудила в нем, был сильнее похоти. Держа левую руку свободной, он убрал ногу с шеи Мургена и схватил дургана сзади за рубашку. Он поднял его и отшвырнул назад. Дурган приземлился в сидячем положении у стены с испуганным ругательством.

Драккал присел на корточки рядом с Мургеном, держа бластер направленным на него.

— Если я не позволяю своим друзьям спорить об этике во время незаконных действий, я определенно не собираюсь слушать твою болтовню о правилах. Владеть людьми незаконно, же’гааш. Подними руку.

С дрожащими губами Мурген нерешительно поднял правую руку.

Драккал бросил взгляд на терранку через плечо.

— Надень ошейник на его руку.

Женщина наклонилась и подняла ошейник. Когда она выпрямилась, то подошла к Мургену без намека на страх в выражении лица. Если Драккал правильно прочитал огонь в ее глазах и легкий изгиб губ, она получала от этого удовлетворение.