NeuroSoul
Шрифт:
Дэвид поспешил отойти подальше, унося с собой интеллект. Согревая его в ладони, он боялся, что холод отнимет у разума остаток заряда. Нужно найти солнце, побольше солнца. Но как это сделать, если в Арсии оно появляется всего на несколько часов, и то тусклое?
— Да! Да! Да! — кричал оживший вновь ворон, разбрасывая многогранники из корзины. Он цеплял их твёрдым клювом, подкидывая в воздух над головой. Шея его ломалась и ломалась, с каждым таким рывком.
— Да, — сказал мимо проходящий дроид, вперившись на Дэвида пустым взглядом.
— Да. — Прошептал интеллект в его ладони
«Этот мир сошел с ума».
Дроид с пустым взглядом встал неподвижно, врастая стальными пятками в мостовую. Он стал похож на большую куклу, ровно в человеческий рост, и только тусклое свечение нановолокон вдоль его корпуса напоминало — еще мгновение назад он имел право называться живым. Среди людей начал нарастать ропот. Они беспокоились и испуганно вертели головами, пытаясь понять, что случилось с дроидами. А дроиды десятками замерли неподвижно, похожие на стальные иглы, которые и делали этот морозный воздух таким колким…
В небе завис патрульный дирижабль, заглушив шуршащие двигатели, с гладкого пуза свисали трепещущие на ветру сенсорные щупальца из нановолокна. Длинные плети полоскали и били воздух, хаотично и рьяно, будто наказывая за то, что потеряли над собой контроль.
Контроль… неоновые вывески замигали, не в силах справиться с перепадом напряжения в сети. Один-единственный экран на все трущобы, безуспешно пытавшийся продать сезонную клубнику — и тот погас.
«Как часто вы говорите «да»?», — вновь услышал Дэвид перед тем как понять, что Система подверглась взлому.
Глава 4. Взлом
— Такое просто слово… — голос, казалось, доносился отовсюду. Мелодичный, надрывный женский голос, льющийся, словно пение раненого соловья. — Сколько раз мы говорим его за день? «Да», чтобы войти в сеть, «да», когда принимаем звонки, «да» получая удовольствие или наоборот, если оплачиваем счета. Обыденность, пустяк. Эти слова ничего не значат…. Или все же значат?
На темном полотне неба проступили едва уловимые очертания человеческой фигуры, и она тут же пошла рябью. Стоило предположить, что еще немного, и она исчезнет, даже не появившись. Только она не испарилась, не растаяла в темной смоле воздуха, а стала множить свои помехи. Рябая фигура раздвоилась, отделив от себя еще одно тело, потом еще одно, и еще. Она словно дробилась под взглядами стоящих внизу людей.
Три, четыре, десять… голос тоже не исчез. Он отдал приказ фигурам спуститься, и они подчинились. «Она приказала спуститься сама себе?» — удивленно подумал Дэвид, уж больно фигуры были похожи друг на друга. Еще больше он удивился, когда действительно оказалось так — помехи, скребущие темное небо слились в четкие стройные фигуры женщин-дроидов, похожих друг на друга, как отражения. Они ходили среди людей, склоняясь над их настороженными ушами.
— Я — это ты, — шептали они каждому прохожему, рассекая теплую плоть бесплотными голограммами.
Люди то отступали, то отшатывались в ужасе, но вскоре поняли, что это всего лишь прозрачный образ и даже стали подставлять уши для слов. Фигуры вперивались в плотные тела, расплескивая ядовитые огненно-черные краски, и собирались вновь за их спинами.
—
Она осталась одна в темноте, загородив собой почти все небо. От механических плеч и фарфоровой маски лица рассеивалось слабое свечение, разгоняя тьму. Девушка… определенно, она походила на молодую девушку. По крайней мере, она была сделана из гладких материалов без ржавчины и щербин, и блестела новизной — это Дэвид подметил сразу. А все новое никогда не выглядит старым, и дроид тоже не выглядел.
Девушка показалась только по пояс, но хватало и этого — взору открывалось то, что многие не хотели бы ни видеть, ни знать. Стальная серебристая шея, стальные серебристые плечи и темные нити из нановолокна, питающие энергией тонкие гиперивые жилы по всему телу — жилы, отделяющие жизнь от смерти. Лицо, наполовину фарфоровое, наполовину механическое, раскрывало зияющую дыру с правой стороны челюсти — там, где не было сплошного белого глянца.
Когда она говорила, половина ее фарфорового лица билось на мелкие осколки, танцующие по щекам и скулам. Когда она замолкала, они снова собирались в непроницаемую маску. Ни одной эмоции нельзя было прочитать за этой маской, если она не поломается. Дэвид не знал, на сколько осколков она рассыплется, если девушка вдруг разозлится.
Один глаз топил в себе глубину бирюзового моря, сверкая почти малахитовой зеленью, второй оставался черным и не имел зрачка. Половина черепа дроида вынужденно была лысой — мыслящее ядро прочно защищалось толстой стальной пластиной со встроенными иглами датчиков. На другой половине — из синтетической кожи, торчал ярко-рыжий пучок волос, стекая по левому краю черепа и впалой щеке, словно острая волна. У этого лица не было четких, выверенных черт, разве что острый подбородок и пологие гибкие скулы, делавшие овал похожим на аккуратное гладкое яйцо. При каждом движении челюсти многочисленные жилы сгибались и разгибались, делая правую половину неестественно подвижным. Будто змеи кишели прямо в челюсти.
Приглянувшись, Дэвид понял, что снова ошибся. «Это не дроид, — второй раз за вечер подумал он, с досадой. — Это киборг. Дроид не станет натягивать на голову так мало кожи. Так же вообще никто не делает, только бывшие люди. Я бы тоже цеплялся за свои остатки, отвались у меня половина черепа. И тело заодно. Под стальными пластинами у нее настоящие мозги, а не мыслящее ядро. Это уж точно. Какая же она страшная, если все-таки хоть немножко живая. Зачем она не натянула кожу на лицо? Эти фарфоровые щеки очень пугают, да и механические тоже».
Сначала этот ворон… а потом она… новый мир путал его, и путал неприятно. Дэвид боялся, что однажды между ними — киборгами и дроидами, не станет никакой разницы, и живые станут мертвыми, а мертвые обретут право называться живыми. Интересно, она думает так же? Конечно… иначе бы не светилась на этом небе, и не говорила странные слова. Опасные слова, хоть еще и не произнесла ничего такого. Дэвид подозревал, что сейчас услышит нечто запретное, что не понравится его начальнику. Зачем тогда отключать дроидов и клубнику на больших экранах, если не сказать парочку опасных слов?