NeuroSoul
Шрифт:
— Вы ничего не слышали о Нэнсис, потому что никто о ней ничего не говорил, — буркнул Магилак. — А никто ничего о ней не говорил, потому что «Голем» засекретил о ней все данные, стер из своей памяти и выкинул ключ. Слишком опасные идеи у этой дамочки, чтобы позволить народу о них помнить. Надеюсь, этот пункт мы сразу закрыли, и никто не будет задавать глупых вопросов.
На часах было два часа ночи. Магилак выглядел злым.
— Зачем стирать информацию о человеке, если можно просто говорить о нем плохо? — спросил Кельвин — крепкий, как и все, с большими оттопыренными ушами. — Если эта женщина делала ужасные
— А ты, я вижу, у нас самый умный? — хмуро спросил Магилак, и Кельвин по наивности своей согласно кивнул. — Видимо, корпорация «Голем» консультировалась не у той нейросети. В следующий раз предупреди меня заранее, если захочешь просверкать своими двумя лишними пунктами.
Это была правда. У Кельвина умственный коффециент был больше, чем у остальных на два пункта, и на целых три, чем у Дэвида, G-90. Нередко Кельвин гордился этим, напоминая всем о своих цифрах в совместных попойках, да и просто в мимолетных разговорах. Но у Магилака этот пункт составлял недосягаемые G-107, и напоминал он об этом гораздо чаще — приказами.
Кельвин смутился, по его большим ушам поползла краска.
— Просто я хотел сказать…
— Хватит, Кельвин, — отрезал командир. — Ты уже достаточно сказал. Закрой рот и лучше послушай. У тебя большие уши, научись ими пользоваться. Дэвид, да оставь ты в покое эти чертовы стулья.
Дэвид выпустил из рук ножку стула и занял свое место, не поднимая глаз. Если не нужны стулья, значит, не нужны и места, которые они дают. Те, кто ушел в десятый кабинет, сегодня из него уже не выйдут.
— Что ж, пришла пора немного выбить ваши молочные зубы, — Саландор Магилак покрутил подготовленную презентацию, нажав на первую строку, имевшую название в виде шифрованного кода.
Над его головой появилась крупная женщина — голова, наполовину покрытая сталью, сверкнула ядовито-малахитовым глазом. Другой оставался залитым чернотой, словно смолой. За двадцать лет она так и не изменилась.
— Нэнсис, фамилия отсутствует. Кто-то называет ее убийцей дроидов и всего, что имеет отношение к нейросети. А еще эта дамочка очень не любит киборгов. Чаще всего говорят, что она сумасшедшая. Сумасшедшая Нэн. Со временем поймете, почему.
— Сумасшедшая… обидное прозвище, — задумчиво сказал Кальвин, полностью покраснев. — Такое не дадут тому, кто вызывает симпатию. Мне бы она не понравилась. Ее нужно опасаться?
Наверное, Кальвин имел виду, что устроить революцию с таким прозвищем очень трудно, рассудил Дэвид. Если она настолько неприятна, кто за ней последует?
— Иногда люди испытывают симпатию к тем, кто слетел с катушек, а вот идиотов никто не любит, — гаркнул Саландор, и Кальвин двинул ушами. — Даже если у них на два пункта больше, чем у остальных. Посмотрите сюда.
В помещении автоматически снизилась яркость освещения, чтобы стали лучше видны голограммы. Двадцать заинтересованных пар глаз наблюдали схематическую карту Солнечной системы и множество красных, зеленых и синих линий, пронизывающие бесконечные пространства космоса — над этими линиями светились цифры, очень смахивающие на даты. Одна из них зависла прямо над Марсом — 2491, текущий год.
Презентация напоминала какую-то хронологию, Дэвид узнал только несколько из представленных дат, остальные ему были незнакомы.
— Забивать
— «Венет», — уверенно проговорил Дэвид, уверенней, чем смотрел. — Эти корабли принадлежит «Венету». Я узнал эту дату, нас в академии учили — 2278 год…
— Восставшая нейросеть подчинила себе всю планету несмотря на блокирующие кодировки Системы. — Перенял инициативу Фландер. — Кризисная точка. Земля тогда потеряла контроль и почти проиграла войну.
— Красиво выглядит, правда? — одобрительно кивнул Магилак, — Глухая стена из спутников, патрулирующих кораблей и экранирующих парусов. Всегда впечатляла эта картина. Сплошное золото. Только по сути — червивое. «Венет» окончательно подчинил себе все ведущие системы планеты, наплевав на блокирующую нейросеть «Скайблок». В 2278 году все население Венеры разом оказалось в заложниках. Это мы помним?
Солдаты хором проговорили «да», но не слишком слаженно.
— А кто-нибудь помнит, что случилось потом? — Магилак приостановил запись, когда 2278 год сменился на следующий — 2279. — Кельвин, теперь можешь сказать.
— Мы победили, — коротко сказал Кельвин.
Магилак согласно кивнул.
— Вот именно — победили. А кто-нибудь знает, как? — капитан окинул всех медленным взглядом, не особо надеясь на верный ответ. Потому что знал — его не будет. — Сдали все позиции, потеряли кучу заложников, горы трупов лежали на улицах и в полях, считай, проиграли войну, и на тебе — победили, — Магилак досадливо цокнул. — Мы — очень громкое слово. Союз всегда применял его, когда пытался примазаться к чьей-то победе. Особенно, если эта победа Земли. Поэтому он и не разгласил подробности, которые простому народу знать не обязательно. Забудьте это слово — мы! Победила Земля, а Союзный Марс к этому не имел никакого отношения.
Ненависть к прошлой власти была у Магилака настолько сильна, что иногда пугала Дэвида.
— Но в учебниках… — начал Кельвин, но Магилак не слушал.
— Мы победили, мы отдали жизни, мы, мы, мы! Тысячи смертей и все без толку. А в итоге — тотальная заглушка с космоса и десятки взорванных кораблей. Сколько погибло заложников — уму непостижимо. Наши группы «альфа» так и барахтались в лужах крови, все передохли, как мухи на варенье. Кроме одной, конечно, у которой капитан ходил с головой на плечах. Этот не давал себя покромсать. На всю планету, считай, максимально эффективным был только один человек, и то бывший землянин. Чертова Земля, везде лезет со своими порядками.