Неусыпные воины

Батраков Александр Александрович

Кандидат в неофиты услышала, как сервочереп изменил свою траекторию, подлетев ближе к сервитору. Затем последовал звук, как какой-то небольшой предмет плюхнулся в жидкость.

«Неужели это всё?» - промелькнула спасительная мысль.

Но это не был конец. Какие-то манипуляции продолжали происходить внутри её глазницы. Сервитор с безразлично тупым лицом, подобно механизму, продолжал свою работу.

Ей показалось, будто внутри глазницы что-то крепится. Боковым зрением оставшегося глаза она заметила, как конечность сервитора с какими-то мелкими деталями промелькнула, а

затем обратно вернулась, но уже будучи пустой.

«Император! Сколько ещё?! Я… Я больше не могу… Я готова упасть… И будь что будет…»

Наконец сервитор убрал все конечности от неё, кроме той, что держала голову. Боль стала не такой острой, но всё же ни куда не пропала. Он поднёс руку и закрепил что-то вроде самофиксирующейся повязки на место, где ещё недавно находился её правый глаз.

Затем он протёр пространство вокруг.

Она боялась, что боль вернётся с новой силой.

После этого сервитор отпустил её голову и отъехал в сторону.

Ноги её еле держали. Неимоверная усталость пронизывала всё тело. Казалось, что пришлось пронести на своей спине космический челнок. Она готова была отключиться. Лишь боль не давала этого сделать.

Прозвучал голос апотекария. Такой далёкий, будто из другой жизни. Мизерикордия его слышала в прошлой жизни, целую вечность назад:

– Операция прошла успешно. Зрительный нерв сохранён. Глаз удалён в целости. Ты успешно прошла испытание, кандидат. Можешь расслабиться, всё позади.

Онемевшие от усилий руки ослабели хватку. Усилия были столь сильными, что боль в фалангах пальцев осталась после того, как она отпустила ручки, за которые держалась. Непослушной рукой кандидат вытащила изо рта предмет, разжав челюсть. На нём появились новые следы зубов. Челюсть тоже болела от силы, с которой она впилась зубами. Но всё это ни шло ни в какое сравнение с той ноющей дырой в её голове. Она пульсировала, причиняя страдания с каждым биением сердца.

Апотекарий, руками придерживая девушку, куда-то повёл её. Мизерикордия не сопротивлялась. Её как будто и не было здесь. Сознание улетело за туман реальности. Она двигалась на автопилоте, позволяя апотекарию направлять её куда угодно.

Спустя какое-то время девушка оказалась на кушетке. Видимо, это был уже знакомый ей апотекарион. Брат Отиум помог ей лечь. Движение головой причиняли новые потоки боли, наслаивающиеся на те ощущения, которые никуда не пропадали.

– Ты стойко вынесла испытание, – обратился к ней апотекарий Отиум.
– Не проронила ни звука. Для таких кандидатов у нас есть в Ордене поощрение.

Он взял со стола шприц и набрал жидкость из ампулы.

– Это сильное болеутоляющие. Мы называем его «Милость Императора». Ты заслужила его, не показав своей слабости. Орден ценит такую стойкость.

С этими словами точным движением он ввёл иглу в вену её руки.

Она почувствовала, как что-то расходится по телу.

– Теперь время отдыха. Тебе нужно набраться сил…

Последние слова Мизерикордия уже не смогла чётко расслышать. Они словно эхо доносились откуда-то издали. Взор её оставшегося глаза расфокусировался. Образ апотекария начал расплываться, а веко тяжелеть. Боль отступила… Сознание отключилось, унося её в мир грёз.

Глава 14

Долго

в апотекарионе ей не пришлось быть. Сменив повязку и осмотрев, апотекарий отправил девушку в свою келью. Когда боль начала возвращаться, ей дали ещё немного обезболивающего. Ей показалось, что апотекарий это сделал по личной инициативе, а не потому, что так было нужно. Он явно хотел ей помочь.

Через какое-то время пришёл капеллан.

– Второе испытание пройдено, кандидат. Осталось последнее. Перед ним нужно соблюсти ряд правил. В течении пятнадцати дней ты не покинешь кельи. Еду и питьё тебе будут приносить сюда. При этом тебе запрещается с кем-либо общаться. На этот период ты должна дать обед молчания. Тебе это ясно?

– Да, господин капеллан, – уставшим голосом сказала Мизерикордия.

– Встань на колено и поклянись сохранить молчание до последнего испытания.

Сделав то, что он приказал, она произнесла:

– Я, Мизерикордия, кандидат в неофиты Ордена Неусыпных воинов, приношу клятву молчания, до следующего испытания, – отчеканила девушка.

– Хорошо. Встань кандидат. Советую провести это время в молитвах Императору и медитации. Восстанавливайся и набирайся сил. Да обратит на тебя свой взор Император.

С этими словами он вышел. Замок на двери щёлкнул снаружи.

В этой клятве девушка не видела сложность. Ей и самой не хотелось ни с кем общаться. Разве что с Амикусом.

Место, где раньше находился глаз, временами болело. Затем это место начало чесаться.

Апотекарий изредка навещал её. Менял повязку, смотрел процесс заживления. Он ей запретил чесать, да и вообще прикасаться к глазнице. Это давалось нелегко. В маленьком помещении, где нечем заняться, желание расчесать рану постоянно её преследовало.

Помимо апотекария к ней приходил слуга, который приносил поднос с едой, а затем забирал его после скромной трапезы.

На третий день пришёл Амикус.

Она находилась в полудрёме. Его голос заставил встрепенуться ото сна.

– Это я, Амикус. Ничего не говори. Знаю, что ты слышишь. Если хочешь о себе сообщить ударь в дверь.

Прозвучал глухой стук в дверь.

– Отлично! Я рад, что ты справилась. Сам знаю – это очень тяжело. Мне часто сниться момент испытания «жертвой» самому… Но всё позади, я горжусь тобой! Сегодня очень важный день. Сегодня я и ещё двое скаутов должны будем начать проходить операцию по внедрению последних органов для становления полноценными космическими десантниками. Я волнуюсь… Знаю, будет тяжело. Восстановление займёт некоторое время. Так что когда мы встретимся в следующий раз, ты уже пройдёшь последнее испытание и станешь частью Ордена. Я в тебя верю, у тебя всё получится! Ладно, мне нужно идти, скоро начало обряда. Император защищает.

С этими словами он пропал, оставляя за собой шум удаляющихся шагов.

Ей так многое хотелось ему сказать… О том, как было тяжело… О том, что она желает ему удачи в этом непростом процессе… О том, что её беспокоит… Так о многом… Но клятва…

«Амикус не стал испытывать на прочность мою клятву… Он ушёл так быстро, что я даже не успела сформулировать то, что хотела сказать… Друг, ты всё понимаешь…»

После этого события череда пустых дней вернулась.

Ей оставалось только отдаться потоку мыслей.