Неусыпные воины
Шрифт:
Что она здесь делает? Зачем всё это?
Мизерикордия брала свой клинок с полки множество раз. В мельчайших подробностях она рассмотрела каждую его грань острия. Каждый элемент рукояти.
Изучила вдоль и поперёк небольшое помещение, узницей которого временно стала. Узнала мельчайшие неровности стен.
«Сколько жильцов было у этой кельи? Все они уже скорее всего давно мертвы…»
«Мы приходим в этот мир лишь на время… Всё, чем обладаем – одалживаем
«Ничто не вечно, кроме Императора и Его света. Мы песчинки в этой холодной вселенной, которые рассыпаются в прах в водовороте времени. Мы лишь можем за тот короткий миг, что нам отмерен, оставить след. След, направленный на исполнение Его плана или же отвернуться от Его света. Он меня бережёт, я это точно знаю. И я буду всецело служить Его воле. Моя жизнь принадлежит Ему…»
Она много думала о мироздании, о Боге-Императоре, о человечестве. Эти мысли её уносили вдаль от боли, от одиночества и скуки, от чешущейся кожи и места, что стало ей теперь тюрьмой.
Дни стирались один за другим. Поначалу хотелось на стене оставлять засечки, отмечая тем самым прожитые дни. Однако она решила, что не вправе это делать.
«Все, кто жил до меня в этой келье, не портили её скудное убранство. Вот и я не стану».
Время тянулось медленно. Это могло стать пыткой, если бы не чувство безопасности. Здесь она находилась под защитой Ордена. Просыпаясь, девушка чувствовала, что ей ничего не угрожает, не так, как это было в катакомбах вне крепости-монастыря.
«Нет, это не пытка. Каждый из Братьев через это прошёл. Это испытание. В этом всём нет злого умысла, просто так она закаляет волю».
Она не видела себя с тех пор, как у неё были оба глаза. В келье отсутствовало зеркало. Но она не была уверенна, хочется ли видеть своё изувеченное лицо…
«Надеюсь со временем мне поставят аугментический глаз. Неспроста же они оставили зрительный нерв… У каждого из Братьев он был».
Мысли неспешно менялись, а время неумолимо шло.
Пятнадцатый день наступил.
Вновь капеллан Индигнат отрыл дверь в её келью.
– Время пришло, кандидат. Пройди омовения и надень чистую одежду. Твой обет молчания будет считаться исполненным, когда ты прибудешь в зал третьего испытания.
Она кивнула в знак подтверждения.
Наконец у неё появилась возможность принять душ. Одежда пропахла потом. На пути к отсеку для принятия душа её сопровождали две служанки. Они боялись на неё смотреть.
«Интересно… Это потому, что она теперь не слуга или из-за её увечий?»
Она аккуратно помыла голову, стараясь не намочить повязку, под которой
Лицо, смотрящее из отражения, было её лицом. Но она не узнавала его. Дело было не в повязке. Изменилось выражение лица. Что-то в глубине её одинокого глаза.
Взгляд полнился обреченной решимостью. Не осталось ничего от той женственности, от той лёгкости, что нарочито ей прививали в свите вольного торговца. Кто-то мог бы принять её за молодого юношу, который прошёл горнило войны. Волосы успели отрасти. Она провела ладонью по затылку. Одна из слуг принесла с собой автоматическую машинку для стрижки.
Она сбрила волосы под ноль, глядя всё в то же зеркало. Грязную робу забрали слуги, дав взамен чистую.
Сервы и она сохраняли молчание.
Мизерикордия была готова. На выходе её уже ждал капеллан. В руке он держал её клинок.
– Он может понадобиться при испытании. Зал, в котором пройдёт последнее испытание, тайный. Те, кто не в Ордене, не имеют права знать пути к нему. Если пройдешь испытание и примешь клятву, то получишь доступ к нему. А пока что мы вынуждены будем везти тебя на коляске с закрытым глазом. Таковы правила.
Они прошли вдвоём в соседний зал. Там их ждал апотекарий и ещё один Брат Ордена, которого она не знала. Рядом с ними стояла коляска. Она представляла собой стул на четырёх колёсах с ручками за спинкой.
Поклонившись присутствующим, девушка села на место, предназначенное для неё.
Ей на лицо надели маску без вырезов для глаз. Ремешок маски застегнули на затылке. Маска плотно легла на лицо. Соприкосновение с повязкой причинило боль.
Кандидата в неофиты повезли в таком беспомощном состоянии.
Руками она держалась за подлокотники необычного сиденья.
Коляску потряхивало на неровностях пола.
По шуму шагов Мизерикордия определила, что все трое Братьев направляются с ней.
На пути было три лифта. Они спускались очень глубоко. Шум работающей гидравлики лифтов успокаивал.
Страха не было. Ей было уже безразлично, что её ждёт. Она просто хотела закончить этот путь.
«Конечно, легко не будет. В Ордене по-другому не бывает… Но я выдержу.»
Дыхание было ровное. Размеренное.
После третьего лифта следовал длинный коридор. Вся процессия прекратила движение, дойдя до его конца.
Она услышала звук механизмов. По звуку определялись гермо-замки, отпирающие дверь. Много замков. Механизмы работали медленно. Ждать потребовалось не менее сорока секунд, пока шум работы не прекратился. Раздался звук раскрывающихся не дверей, но целых ворот.
«Что скрывается за ними, что требует такой охраны? Или… Такая защита требуется от того, что находится внутри…?