Неверия
Шрифт:
Жека воспринял критику своего друга и переписал письмо заново. Что он там насочинял, сейчас Зотов припомнить в подробностях уже не мог. Но вскоре получил короткое ответное письмо Веры, где она извинялась перед ним и сообщала, что писать ему в дальнейшем больше не будет. Причин никаких в письме указано не было, но Жека посчитал, что он, наверное, сморозил какую-то глупость в своём последнем письме и чем-то, видимо, обидел Веру.
На этом их переписка оборвалась, и для Зотова это был удар, но судьба у него складывалась так, что к ударам и прочим
Зотов взрослел и драматические события в его судьбе только ускоряли этот процесс. А его чувства к Вере не были простой влюблённостью – они были гораздо глубже и этим чувствам предстояли ещё новые испытания. Но взрослеющий Зотов продолжал оставаться в душе неопытным мальчишкой Жекой и всё ещё надеялся, что будущая встреча с Верой Капитоновой принесёт ему что-то необычное и его жизнь наполнится необходимым смыслом, которого так в ней не хватало.
От вокзала в Неверове до родительского дома он не просто шёл, а летел, словно на крыльях, паря над сугробами заснеженных улиц… И Жека, запрокинув голову, со сладостью вдыхал морозный воздух и оглядывал пятиэтажки, похожие на настоящие небоскрёбы после приземистой и бревенчатой Найбы.
12
Радость встречи с родными прошла, а утром, оставшись дома один, Зотов загрустил от возникшего чувства одиночества, которое потихоньку закрадывалось в его душу. Чтоб поскорее вырваться из паутины неожиданной меланхолии, он позвонил Валерке, старому приятелю по школе, который жил неподалёку. Валерка обрадовался его звонку и успел сообщить ему некоторые новости из жизни их общих знакомых. Они договорились встретиться, а после этого Жека отправился на вокзал, чтоб купить билет на обратную дорогу.
С вокзала Жека возвращался пешком через пустынные в это время дворы и в одном из них столкнулся лицом к лицу с девушкой. Ей оказалась Лена, младшая сестра его друга Андрея Истомина, с которым они переписывались до самого лета.
Шёл 1968 год и в социалистической Чехословакии происходили известные события. Андрей служил в группе советских войск в восточной Германии и в своем последнем письме намекнул ему, что по определенным обстоятельствам прерывает их переписку на некоторое время и просил не беспокоиться по этому поводу.
Политика в то время Жеку не занимала, а отголоски мировых политических событий того лета едва доносились до них. Осуждённые жили в зоне, а это был другой мир, где новостями геополитики большинство из них, грубо говоря, интересовалось по большой нужде в местах общего пользования и чаще всего по газетным обрывкам.
Зотов был готов к паузе в их переписке, поскольку осенью ему предстояло покинуть зону и сменить уже обжитой лагерный барак на условную свободу, и отбывать остаток срока на стройках народного хозяйства. Жека не знал только точного адреса своего будущего местонахождения. Он написал Андрею об этом и предложил поддерживать отношения, пока всё утрясётся, через своих родных.
Ленка ещё
– Привет, невеста! – произнёс удивлённый Зотов.
– Здравствуй, Женя, – всё ещё смущаясь, проговорила Лена.
Зотов уже отвык от своего имени, поэтому оно прозвучало из уст девушки не только неожиданно для него, а даже чуточку нежно. Зотов сразу спросил её о брате, так как ни сам, ни от своих родителей ничего о нём не знал с той поры, когда получил от Андрея последнее письмо.
Лицо Ленки сделалось грустным и, похоже, она была готова расплакаться. Лена отвернулась от него, поправляя платок, и тихо сказала:
– Он пропал…
– Как пропал?! – переспросил ничего не понимающий Зотов.
– Мы не получали от него писем больше трех месяцев. И папа написал начальнику их части, – сказала Лена, смахивая слезы. – А потом оттуда пришло письмо и ещё в тот же день повестка из комитета…
– Что такое?.. Какой комитет?! – недоумевал Зотов.
– Государственной безопасности… есть такой в городе, – ответила Лена.
– Что с Андреем?.. Что случилось?! – заволновался Зотов, чувствуя неладное.
– Он самовольно покинул расположение части, – почти заученно произнёсла Лена. – Он в розыске… Он пропал, и его будет судить трибунал.
Опешивший Зотов и грустная Ленка замолчали одновременно, и хотя Зотов ещё не знал всех подробностей происшедшего с его другом, но чутье подсказывало ему, что эта беда и беда большая.
– Да, очень жаль… – нарушив молчание, произнёс Зотов с тоской в голосе. – Я думал, что один такой – выходит, нет… Андрюха в переплёт ещё похлеще попал!
– Мы об этом никому не говорим, – сказала Лена. – Пока ничего ещё неясно!
Зотов промолчал, словно соглашаясь с ней, а затем заговорил о себе:
– А я в Неверов на несколько дней – родителей повидать… Вот билет обратный на поезд купил, – и чтоб предупредить её возможный вопрос о том, каким образом он очутился на свободе, произнёс скороговоркой. – Освободили условно и направили на стройки народного хозяйства. Попал в глухомань, работаю бетонщиком… Не сорвусь – в будущем году вернусь домой… Вот такие дела!
Ленка улыбнулась, её карие глаза заблестели, и она сказала негромким, но твердым голосом:
– Ты не срывайся, не срывайся – и всё… А мы вас с Андреем ждать будем.
Зотов лишь улыбнулся ей в ответ, а затем попрощался, осторожно пожав её теплую, нежную ладошку и, проводив взглядом, пошёл своей дорогой. Для себя он уже решил, что ни Валерке, ни кому другому рассказывать о том, что случилось с Андреем, не станет.
Разные мысли и чувства нахлынули на него, после этой встречи, но даже известие о том, что случилось с его лучшим другом, не заслонило для него самого главного – будущей встречи с Верой Капитоновой, ради которой он вырвался из далёкой Найбы.