Невероятные создания

Ранделл Кэтрин

Кристофер посмотрел на скалистую бухту:

– Но здесь, кажется, вполне подходящее место, чтобы причалить?

Найтхэнд улыбнулся:

– Да. Но когда Рэтвин говорит, что у нас не получится причалить, она имеет в виду, что нам нельзя это делать. Большим кораблям запрещено подходить к некоторым островам. Сфинксы позволяют подплывать к своей горе только небольшим лодкам.

– А есть целые острова, где вообще невозможно высадиться, – присоединилась к беседе Ириан. – Вы будете плыть и плыть и никогда не достигнете берега.

– На острове Убийц, – сказала Рэтвин, – все наоборот. Любое судно может подойти

к берегу, вот только никто – ни человек, ни рататоска, ни какое-то летающее или плавающее существо – не сможет с него выбраться. Рифы затащат на дно и будут держать там вечно. Говорю сразу, – обратилась она к Кристоферу, – пока ты не начал лезть ко мне с глупыми вопросами и недоверчиво глядеть: это чистейшая правда.

– Но это не относится к дереву дриады, – заметила Ириан. – Я читала в одной старой книге, что корабль, сделанный из дерева дриады, сможет доплыть до этого острова и вернуться обратно. Но только потому, что у дерева есть собственное сердце.

– Детские сказки, – фыркнул Найтхэнд. – А еще ученая! Ничего подобного. Пошли, пока похмелье окончательно не доконало меня. Такое чувство, будто лавелланы грызут мои глазные яблоки изнутри.

Найтхэнд греб, сжимая весла, похожие в его руках на пару ложек, а Гелифен сидел на носу лодки. Чем ближе они подплывали, тем более дикой и таинственной казалась гора. Короткая коса из серо-белого песка упиралась в скалу – огромную глыбу камней разной породы, которая достигала пятидесяти футов в высоту. Кое-где росли кусты, а на выступах сидели птицы – вороны, несколько береговушек, вивших гнезда, и стая из четырех созданий, похожих на серебристо-серых ястребов. Кристофер никогда таких раньше не видел.

Найтхэнд спрыгнул, оказавшись по пояс в воде, и затащил лодку на берег.

Ириан подошла к скале и осторожно прикоснулась к ней.

– Придется карабкаться.

По скале тянулась тяжелая коричневая лиана. Ириан отломила кусок стебля.

– Лиана не должна быть коричневой: это вечнозеленое растение, которое цветет круглый год.

– И что это значит?

Ириан покачала головой и положила высохшую лиану в карман.

– Впервые вижу ее мертвой. Это меня пугает.

Кристофер подошел к скале. Он смог прикинуть, за что можно ухватиться руками, чтобы вскарабкаться вверх, но удобные места оказались слишком далеко друг от друга. Он был почти такого же роста, как Ириан, но даже им двоим придется нелегко. А вот для Мэл задача окажется совсем невыполнимой. И падение – если они упадут – будет смертельным.

– Мэл сядет мне на спину, – заявил Найтхэнд. Берсерк повернулся к скале с бесстрастным лицом, словно сам стал гранитом. – Если только ты не сможешь взлететь.

Мэл облизала палец и подняла его, пытаясь понять, дует ли ветер.

– Вряд ли. Ветер слишком непостоянен. Если я и взлечу, то на несколько секунд.

– Тогда забирайся. Сфинксы ждут!

Найтхэнд нагнулся, чтобы Мэл смогла залезть на его широкую спину. Он был таким огромным, что ей пришлось постараться.

Девочка вцепилась в плечи Найтхэнда, а Гелифен цеплялся за нее.

Берсерк нетерпеливо повел плечами:

– Хватайся за шею. Ты не сможешь мне навредить.

– Нам нужно действовать быстро, – сказала Ириан. – Сфинксы наверняка уже знают, что мы высадились. Лучше не заставлять их ждать. Сфинкс, потерявший терпение, – крайне опасное создание.

Найтхэнд

начал подъем первым. Он карабкался уверенно и быстро, как и подобает человеку, который ни разу в жизни не задумывался о том, что может упасть. Казалось, он вообще не ощущает веса Мэл.

Ириан лезла за берсерком, Кристофер следовал за ней. Это было мучительно и тяжело. Камни, за которые он хватался, часто оказывались настолько шершавыми, что оставляли царапины на пальцах. Но мальчик продвигался вперед – медленно, тяжело дыша. Десять футов, пятнадцать, двадцать, тридцать.

И вот когда Кристофер уже приблизился к вершине, выступ, за который он схватился левой рукой, начал крошиться под его пальцами. Мальчик посмотрел влево и понял, в чем дело: лиана пробилась сквозь трещины и разрушила скалу. Он заметил, что кусок камня откололся от скалы, и тут его нога соскользнула.

Он падал.

Падение наоборот

В голове Кристофера так быстро мелькнула мысль, что он едва ли смог бы произнести ее вслух с той же скоростью: «Не может быть». Следом за ней: «Я умру» и «Папа так ничего и не узнает. Он будет ждать меня вечно, не зная, вернусь я или нет».

Неожиданно все прекратилось – резко и весьма болезненно.

Он приземлился на растущий из скалы куст и тут же ухватился за него обеими руками. Легкие застряли где-то в районе горла, а желудок рухнул к коленям. Куст, который при ближайшем рассмотрении оказался чахлым деревцем куда меньшего размера, чем сам Кристофер, рос из уступа в четыре фута в ширину и дюймов десять в глубину. Мальчик нащупал точку опоры и встал, обхватив дерево руками, ожидая, пока дыхание восстановится.

Он заставил себя выпрямиться, мечтая о том, чтобы тело перестало трястись от страха и напряжения.

– Я жив, – выдохнул он.

Кристофер посмотрел вниз, однако это было ошибкой. Он пролетел где-то сорок футов. Но прежде чем ужас снова овладел им, он услышал крики сверху. Остальные уже закончили восхождение.

– Кристофер! Ты ранен? – позвала его Ириан.

Только голос Найтхэнда звучал спокойно:

– Странное ты выбрал место, чтобы передохнуть.

Появилось лицо Мэл: она свесилась с края скалы, держась за выступ.

– Никогда так больше не делай! Мне чуть плохо не стало: обернулась, а ты уже свалился вниз, – сказала она.

Кристофер расслышал, как дрожит ее голос под напускной строгостью. В ее глазах застыли слезы – девочка явно испугалась.

– Я в порядке, – ответил он, что было не совсем правдой: оба колена оказались разбиты в кровь, а на голени наливался пурпурным цветом крупный синяк. Но он был жив.

Ветер донес низкий голос Найтхэнда:

– Видишь, за что можно ухватиться? Получится подняться?

Кристофер огляделся. Все, на что можно было опереться в пределах досягаемости, обрушилось вместе с обломками скалы. А то, что осталось, выглядело так, будто вот-вот рассыплется.