Невероятный сезон
Шрифт:
Калли не знала, что значит «ин флагранти», но заметила окаменевшее лицо Адама, и ее сердце дрогнуло. Что бы это ни означало, это было плохо. Неужели эта дама пошла в сад в надежде застать скандальную пару, чтобы пополнить свой запас сплетен?
Адам покровительственно положил руку на спину Калли и попытался увести ее.
– Если извините нас, мэм, мисс Обри неважно себя чувствует, и я должен проводить ее к тете.
Леди моргнула, ее взгляд стал холоднее, когда она, наконец, заметила растрепанные волосы Калли и фрак Адама,
– О, мисс Каллиопа… – выдохнула она, и в ее тоне прозвучало восхищенное понимание. – Конечно. Я позову вашу тетю, хорошо?
«И разнесешь по пути сплетню, злобная гарпия», – подумала Калли. Но разве у нее оставался выбор? Тетина подруга могла бы остаться с Калли, пока не уйдет Адам, но Калли не думала, что сможет вынести ее назойливые расспросы, замаскированные фальшивым сочувствием.
– Спасибо, – сказал Адам, и женщина бросилась к дому. Он помог Калли дойти до скамейки и сел рядом.
Она хотела лишь насладиться своим первым вечером и помочь Грации. Справедливо ли, когда что-то невинное и великодушное воспринимается как нечто грязное? В горле у нее защипало, и она крепко обхватила себя руками, чтобы сдержать слезы.
Сидящий рядом Адам неуверенно приобнял ее. Калли на мгновение напряглась, а затем расслабилась в его объятиях. Ее уже подозревали в том, что она обнимала его гораздо более интимно, так что могло ли стать хуже? Она нуждалась в утешении. Но старалась не замечать, как приятны объятия Адама, как хорошо от него пахло. Это были лишь объятия брата, такие подарил бы ей Фредерик.
– Все будет хорошо, Калли, – сказал Адам.
Калли не поверила ему.
Холодный ветерок откинул спутанные волосы с ее лица. Впервые с тех пор, как она приехала в Лондон, она пожалела, что вообще покинула дом.
VI
Дело принципа
Глубоко убежденный, что любая попытка прояснить часть естественной истории встретит благосклонный прием, я рискнул представить на рассмотрение Королевского общества несколько наблюдений относительно способов размножения Hirudo Vulgaris.
Примечание Грации: является ли ухаживание обязательным условием перед размножением у пиявок? Или подобные ритуалы относятся к более развитым видам?
Грация заметила, что никто в экипаже не вел себя как обычно. Калли свернулась калачиком в углу рядом с Талией, будто, если станет еще меньше, сможет исчезнуть. Талия крепко обнимала сестру и успокаивающе бормотала ей что-то. Но время от времени замолкала, и ее взгляд смягчался от каких-то мыслей. Напротив Грации, скрестив руки на груди и мрачно сжав губы, сидела мама. Даже папа не клевал носом, как это бывало после светских раутов, а хмуро смотрел на жену.
А Грация… ей было невыносимо думать, что она не смогла совладать
Неужели лондонское общество так повлияло на всех?
По крайней мере, ей не придется снова разговаривать с мистером Левесоном. После скандала этим вечером, без сомнения, он будет счастлив избегать ее до конца сезона. После бегства из бального зала Грация нашла каменную скамью в глубине сада за живой изгородью, образующей подобие лабиринта. Как только слезы высохли, а жар сошел с щек, она начала чувствовать неловкость из-за своего бегства. И прокралась обратно в бальный зал, надеясь, что никто не заметил ее отсутствия.
Вернувшись, Грация поняла, что что-то не так. Она не могла найти родителей, но слышала, как шепотом повторяли имя Калли и «скандально», хотя и представить не могла, что кузина могла сделать. Много лет Калли с нетерпением ждала дебюта, в первый вечер сезона она не стала бы подвергать опасности свою репутацию. Затем Грацию нашел отец и сказал, что Калли плохо себя чувствует, и они должны немедленно ехать.
Грация повернулась к сидевшей рядом Талии.
– Что случилось?
Калли издала резкий всхлип, а Талия покачала головой и склонилась к сестре.
– Мама? – спросила Грация.
– Ш-ш-ш, – ответила та. – Не время, дорогая.
Не время для чего? Когда будет время? Грация хотела, чтобы правила, регулирующие общество и взаимодействия между людьми, следовали той же упорядоченной логике, что и законы, управляющие естественным миром. Некоторые установления сформулировала для нее мать: молодая леди в Лондоне никогда не должна появляться одна на публике, не должна рисковать и ходить по Сент-Джеймс, где расположено множество мужских клубов. Таким рекомендациям Грация могла следовать, хотя и не понимала, зачем они необходимы. Но она понятия не имела, почему нельзя говорить о том, что расстроило Калли.
К тому моменту, как они добрались до дома, Грации не терпелось отправиться в свою комнату, найти самую толстую научную книгу, какую только могла предложить их скудная лондонская библиотека, и прогнать неприятные воспоминания о вечере. Однако она не могла с чистой совестью сделать это, пока кузина все еще была так расстроена. Когда родители отправились в кабинет о чем-то посовещаться, она последовала за Талией и Калли по лестнице в коридор перед их спальнями. Калли перестала плакать, но шмыгала носом.
– Калли, ты в порядке? – спросила Грация.
– Очень мило с твоей стороны задавать этот вопрос сейчас, – ответила та.
Грация нахмурилась в замешательстве.
– Я пыталась спросить раньше.
– Но ты не беспокоилась об этом, когда сломя голову убежала в сад. Не думала, что кто-то может последовать за тобой?
Почему люди не могут говорить прямо?
– Ты пошла за мной?
– Да, и запуталась из-за тебя в живой изгороди. Адаму Хетербриджу пришлось спасать меня, а потом миссис Драммонд-Баррел нашла нас и решила… О, это катастрофа.