Невеста для чудовища
Шрифт:
— Я по гороскопу дед.
Подумать только, со всей этой кутерьмой я умудрилась забыть про собственный день рождения. А Дубовский назначил на него свадьбу. Интересно — случайно или нет?
Лизка ещё поворчала и пофыркала, как огромный сердитый ёж, но в итоге смирилась — пятьдесят нас будет или двое, в целом, не так важно, если она настроена веселиться.
— Хочу в кино, — говорю я тоном капризной принцессы, выбирающей из десяти сортов трюфелей.
— А пояс из собачьей шерсти не хочешь? Ладно, ладно, будет тебе кино, — исправляется подруга, видя мой взгляд. — Ладыженский частный зал на прошлой неделе открыл, с какими-то навороченными
Мне не очень хотелось сталкиваться со всем бомондом — зная тамошние нравы, что-то венерическое можно подцепить, просто стоя рядом. Но побывать в самом крутом кинозале города, да ещё камерном, в домашнем стиле — что же, это стоит того, чтобы оказаться на одном ряду с рэпером или женой олигарха.
Смущало только моё лицо. В четыре руки мы с Лизаветтой кое-как его закрасили, но нижняя губа всё равно выглядела ненормально.
— Забей, — сказала Лизка через полчаса бессмысленных пыхтений. — Если что, скажешь, что твой муж — Марат Башаров.
Шутка вышла злой. Я поёжилась, в глубине души надеясь, что даже Дубовский — не такая мразь. Он казался очень опасным и жестоким, это верно, но меня пока что и пальцем не тронул, даже не повысил голос. Надеюсь, эта славная традиция продолжится и после свадьбы.
Ладыженский не искал лёгких путей. Зал оказался довольно далеко от центра, на подвальном этаже какого-то лофта, с замаскированным входом. Переглядываясь, мы почувствовали себя шпионками, когда металлическая полоска на двери отъехала в сторону и оттуда донеслось: «Пароль».
— Побег из Шоушенка, — с готовностью отрапортовала Лизка, разве что во фрунт не вытянулась.
За дверью был узкий коридор, освещённый красными лампочками, а дальше — широкий зал-предбанник, со всеми полагающимися кинотеатру атрибутами: поп-корном семи сортов, батареями напитков и прочей милой сердцу ерундой.
Мы с Лизкой как раз нагружались вёдрами ещё горячего карамельного поп-корна, от запаха которого подвывало в животе, когда в предбанник вошли ещё трое посетителей и сразу стало шумно. Молодые парни, где-то наши ровесники. Один из них сразу привлёк моё внимание, хотя и был самым тихим из них, даже молчаливым. Его рваная стрижка была окрашена в такой пламенно-алый цвет, что при быстром взгляде казалось, будто у него горит голова. Наверное, от природы парень был рыжим, во всяком случае, кожа у него была того молочно-белого оттенка, который обычно у них и встречается. Чёрная футболка делала контраст ослепительно ярким, почти мультяшным, он выглядел скорее нарисованным, чем настоящим. Мой взгляд художницы радовался острым и чётким линиям носа, подбородка, тонких запястий.
— Воу, — сказала Лизка мне на ухо. — Смотри, какие джентельмены пожаловали.
Она буквально сожрала глазами самого активного из троицы, загорелого накаченного блондина в обтягивающей светлой футболке. Третий был странно суетливым и каким-то дёрганым, он то и дело ерошил короткие русые пряди, но всё равно был довольно милым и большеглазым.
— Щеночек, спасатель Малибу и чувак из аниме про демонов-вампиров, — сказала я Лизаветте в ответ. — Это тиктокеры какие-то?
— Пока не знаю, но обязательно узнаю, — хихикнула она. Но тут же покаянно вздохнула: — Прости, я как всегда, только о себе и думаю.
Я едва не рухнула на пол. Это она-то?!
— Лиз, видит бог — если кто в этом мире и заботится о других больше, чем о себе, то это ты. Можешь хоть всех троих связать
— Ну того фигуристого я точно не прочь связать, — улыбнулась она. Потом положила руку мне на плечо: — Нет, правда. Сегодня у нас девичник, мужикам вход запрещён.
Однако, мужикам об этом никто не сообщил.
Тяжёлая дверь отъехала в сторону, внутрь завалилась шумная большая компания, в которой я даже узнала пару лиц, и моментально организовала живую очередь к стойке с имбирным лимонадом. Мы с Лизаветтой оказались недостаточно расторопны, так что встали в хвосте, а за нами — та разномастная троица. Блондин вдруг сунул голову между нами, весело посмотрел сперва на одну, потом на другую.
— Такие хрупкие девушки, и на такой жуткий фильм. Не страшно?
«Да?» Я даже не подумала узнать программу, просто решила положиться на удачу. А та оказалась в своём репертуаре — ужастики я не выношу на дух, потом ещё несколько дней не могу спокойно видеть темноту за окном, всё время кажется, будто там кто-то есть. Но я скорее язык себе вырву, чем признаюсь в этом каким-то сомнительным типам.
— А по нам не видно, что мы уже не в том возрасте, чтобы трястись от картинки на экране? — сухо говорю я. «Именно в том», — справедливо замечает внутренний голос.
Блондин стоит слишком близко и даже не думает отходить, так что я сама делаю шаг в сторону. От него пахнет смесью зноя, пота и слишком навязчивого парфюма. Внезапно с другого бока оказывается его суетливый товарищ, огромные глазищи которого лихорадочно блестят. Он пялится мне в лицо со странной улыбкой, которая то возникает, то пропадает, и я с содроганием замечаю, что зрачки у него неестественно расширены. Теперь понятно, почему парень не может и секунды спокойно устоять на месте, а его руки находятся в бесконечном движении, то одёргивая рубашку, то убирая назад светлые тусклые кудряшки. Вблизи он кажется совсем юным со своим полудетским, открытым лицом.
— Куда мы сядем? — спрашивает он меня с нарочитой небрежностью, поглядывая на блондина.
— Мы? — Я опешила. — В смысле?
Блондин пытается взять нас с Лизкой под руки.
— Ну мы же вместе пришли. И сможем вместе уйти, — томно говорит он, якобы не замечая возмущения, написанного на наших лицах.
— А у нас спрашивать не надо? — Подруга упёрла руки в бока. — Может, мы не хотим. Может, мы вообще замужем.
— Да вы сами не знаете, чего хотите, — фыркает тип, с каждой секундой становясь всё омерзительнее. — А мужья подвинутся, что им, жалко, что ли?
Из-за наших спин раздаётся недовольный вздох.
— Хватит, — спокойно говорит третий, обладатель пламенной шевелюры. Он берёт блондина за плечо и слегка стискивает пальцы. — Заканчивай.
— Арт как всегда, — закатывает глаза тот. — Всё веселье обламывает.
Красноволосый никак не реагирует, только продолжает увеличивать нажим, пока приятель с приглушённым ругательством не скидывает его руку, отходя подальше от нас. Я оборачиваюсь, чтобы удостовериться — парень помог нам не для того, чтобы занять место предыдущего, — и натыкаюсь на внимательный прохладный взгляд. Светло-зелёные радужки обведены тёмным по краю, прозрачные, как кристаллы кварца. Парень смотрит на меня удивительно бесстрастно, без какого-либо интереса — и это внезапно оказывается обидным. Не то чтобы я ждала какого-то преклонения от каждого встречного. Просто привыкла, что люди реагируют на меня определённым образом.