Невеста для чудовища
Шрифт:
Он откинулся на спинку дивана, перестав давить на меня своим авторитетом. Задрал голову, разглядывая натяжной потолок со встроенными кругляшами светильников.
— Значит так, — сказал он сухо, — чтоб по злачным заведениям больше ни ногой. В другой раз может и не повезти. В городе творится какая-то херня, и я не хочу, чтобы ты пострадала.
Лёгкое тепло, совсем не похожее на все эти вспышки страстей и гнева, расходится от моего сердца. Забота, пусть высказанная неохотно и через силу, внезапная, как солнечный луч в пасмурном небе. Я опускаю голову, чтобы спрятать улыбку, чувствуя какое-то радостное смущение. На глаза попадается чёрный кант чужой футболки, которая
— Мне бы переодеться, — говорю я миролюбиво.
— Нет проблем. — Дубовский возвращается из своих мыслительных путешествий и тут же становится прежним: — Но только при мне. И в ошейник с поводком.
С рычанием я пихаю его в бок, но в ответ слышу лишь смех.
— Мне нужна моя одежда, — медленно и терпеливо проговаривая слова, сообщаю я, титаническими усилиями сдерживаясь, чтоб не добавить «и мой мотоцикл». Раз изображает тупого, буду с ним, как с тупым. Жестами дублируя слова, я продолжила цирк: — Моя. Надевать. Одежда. И. Уходить. Отсюда.
— Кстати, киса, — начисто игнорируя мои телодвижения, проговорил Дубовский, — учти, что после свадьбы весь твой гардероб будет согласован со мной, от трусов до зимнего пухана.
— Чего?! — воскликнула я, всплёскивая руками. — Нет. Нет-нет-нет. Это же чушь!
— Ты куплена, как витрина. А что выставлять на неё, решаю я, — заявил этот гад, нисколько не раскаиваясь. Мне стало тошно от того, что секунду назад я почти что поверила в его человечность. Снова попалась на проблеск, только забыла, что это не солнце, а крошечный светодиод. Сверля меня синими глазищами в ожидании реакции, которую не дождётся, Дубовский добавил: — Сейчас Валера приедет, притараканит тебе свадебные шмотки на примерку. Выбирать будете вдвоём, но у твоего мнения приоритет ниже.
— Отвратительно, — сказала я без выражения. Устав от постоянной смены эмоций, чувствуя последствия вчерашних событий и стрессов всех этих дней, я оказалась в каком-то вакууме, не испытывая вообще ничего, кроме тупого равнодушия. Если мои попытки бороться наталкиваются на стену, может, умнее будет прекратить их и просто перетерпеть, пока не выйдет оговорённый срок? Умнее, но точно не проще. — Ты мне отвратителен.
Щека Дубовского дёрнулась.
— Уж какой есть, — ощерился он, сузив глаза.
Потом поднялся, пересел за стол и уставился в ноут. Если он всё сказал, что хотел, я лучше вернусь в кухню и заем печаль тонной блинов, а потом умру от обжорства прямо там, пусть потом выкручивается в полиции. Будет ему прощальный подарочек.
— Я могу идти?
— Ещё два пункта, — сказал Дубовский, не отрываясь от экрана. Он тоже знал толк в прощальных подарочках: — На нашей свадьбе не будет твоих родителей, друзей и кого ты там ещё собиралась позвать, если собиралась. Это первое. Второе — охрану к тебе всё же придётся приставить.
Меня размазало по дивану в лужу киселя. Я догадывалась, что с гостями выйдет какая-то лажа, ведь куча моих знакомых вряд ли смогут нормально отыграть легенду. Но охрана… Это ведь не только телохранитель, это ещё и шпион. Нет сомнений, что о каждом моём шаге, о каждом слове будет донесено ему. Собравшись, я стиснула кулаки.
— Мне не нужна охрана, — твёрдо сказала я. — Такие вещи она всё равно не предотвратит, а постоять за себя я могу.
— По твоим синякам заметно, — бросил Дубовский, и я окаменела.
Должно быть, лицо у меня сделалось страшное. Или он сам с опозданием понял, ЧТО ляпнул. Как бы там ни было, он подорвался с места, оказался возле меня в мгновение ока и притянул к себе, увлекая в крепкие объятия. Я не сопротивлялась, продолжая бездумно
— Это было подло, — сказала я тихонько. Подступающие слёзы стискивали горло. проклятый Илья, от которого я так хотела избавиться, всё ещё оставался со мной, как призрак, который в любой момент может показаться в конце коридора.
— Знаю, — так же тихо ответил Дубовский. Руки вокруг меня сжались чуть сильнее. — Но если ты должна меня ненавидеть, чтобы оставаться в безопасности, пусть так и будет. Можешь поносить меня, ругаться, сжечь мои галстуки и разбить мой аквариум, решение останется прежним. После того, как о тебе узнают, опасности станет больше, на порядок больше, понимаешь? Охрана нужна. Чтобы ничего плохого с тобой больше не случилось.
Я шмыгнула носом, невольно прижимаясь ближе, подбородок Дубовского упёрся в мою макушку. Он погладил меня по голове, невесомым касанием приглаживая пряди.
— Я бы не стала разбивать аквариум, — говорю я, чтобы не разреветься. — Но про галстуки запомню.
Руки у него слегка дрожат.
Мне кажется это неправильным, ведь он совсем мне не нравится, он ужасный и скверный человек, но вылезать из его объятий совсем не хочется. Как и тогда, в машине, когда он подобрал меня на улице после… Только теперь он не в костюме, и пахнет не парфюмерными изысками, а собой, чем-то домашним и уютным, мягким теплом. И безопасностью.
Внезапный приступ стыда корёжит меня со страшной силой. Не оправдывая плохое, я корю себя за то, что полностью игнорировала хорошее, ту помощь, которая в нужный момент перекрывала собой сказанное. Поступки весят больше, чем слова.
— Прости, — говорю я, и Дубовский чуть отстраняется, чтобы меня видеть. На лице его такая ясная смесь удивления и опаски, что мне хочется его успокоить. — Я была несправедлива, это правда, но не думай, что я не ценю то, что ты для меня делаешь. Извини, что…
Оборвав мои бормотания, Дубовский запечатал мне рот поцелуем.
Глава 13: Серебро на белом
Не успела я и глазом моргнуть, как уже лежала на диване, а Дубовский придавливал меня сверху, не давая выскользнуть из его рук. К своему стыду, этого я и не хотела, только надеялась, что эти длинные, тягучие поцелуи никогда не закончатся. Мы сдвинулись, мой новый телефон шлёпнулся на пол, но я заметила это каким-то краешком сознания, который ещё продолжал подавать сигналы об окружающем мире. Рассудок отключился напрочь, остались только ощущения, заполняющие всю вселенную, всё тело, от кончиков пальцев ног до макушки. Дубовский похитил мой разум касаниями губ, которые с каждой секундой становились всё настойчивее. Я видела в его глазах то же желание, которое испытывала сама, но к моему примешивался страх, который делал всё ещё острее, выкручивал яркость на такой максимум, что скольжение его руки по обнажённому бедру вызвало приглушённый поцелуем стон. Его глаза вспыхнули, раскалились и жгли сквозь одежду. Чужая футболка — слабенькая преграда… Дубовский прижимался ко мне всем телом, я чувствовала его близость, такую неистовую, пламенную, от которой некуда скрыться, как от лесного пожара. Мои руки ласкали его спину, затылок, ероша короткие жёсткие волосы. Он судорожно выдохнул сквозь зубы, когда моя нога скользнула вдоль его, и этот короткий звук наполнил меня ликованием. Торжествующая улыбка сама зажглась на моём лице и не укрылась от Дубовского.