Невеста для пилигрима
Шрифт:
«Видимо, еще один корабль поглотило Дымное море», — подумала Виола.
Отец не раз говорил ей, что Шимарут благословлен всеми богами, потому что расположен в узкой гавани, защищающей от сильных течений.
Город процветал благодаря торговле и искусным ремесленникам. Его иногда называли Бирюзовым городом. Может быть, потому, что раньше здесь добывали бирюзу, и у любой самой бедной горожанки было хотя бы колечко с голубым камушком.
А может, из-за синевы неба, здесь почти всегда было солнечно, и даже обычно хмурое Дымное море было
Богатые люди из соседних стран приезжали сюда летом покататься на маленьких парусниках, которыми управляли дочерна загорелые матросы, побродить по рынкам и магазинчикам, где можно было встретить любую диковину.
Лавка мастера Бернта была расположена в хорошем месте на центральной улице. По соседству располагалась лавка лучшего портного в городе.
Это было сделано того, чтобы богатые горожане, примерив обновку, затем зашли подобрать и подходящее украшение у ювелира.
Войдя в лавку, Виола увидела Андреаса, подмастерье отца. Андреас вот уже несколько лет он был учеником у Иохима и жил в маленькой комнатке на первом этаже их дома, согласно обычаям гильдии.
Если ученики работали несколько дет бесплатно, то подмастерья уже получали жалованье и жили в доме мастера почти на правах члена семьи до тех пор, пока не женились или сами не становились самостоятельными ремесленниками.
Андреасу было лет двадцать пять. Почти белые короткие волосы, глаза чуть навыкате с заметными красноватыми прожилками, то ли от природы, то ли от того, что он по многу часов корпел за работой, в том числе и по ночам.
На бледном лице выделялся большой крючковатый нос, напоминавший клюв хищной птицы.
Он уже немного сутулился от усердной работы, а иногда подслеповато прищуривался.
Отец как-то сказал, что пусть светлая богиня не дала Андреасу красоты, но взамен наградила чутьем мастера, твердой рукой и отличным глазомером, необходимым для тщательной огранки драгоценных камней.
Совсем скоро Андреас мог стать мастером, заплатив в гильдию ювелиров взнос и получив разрешение Иохима Бернта.
— Светлого дня, госпожа Виола, — на некрасивом лице Андреаса появилась улыбка.
Обычно за прилавком находился сам Бернт или другой подмастерье, обходительный разговорчивый Михаэль, с румянцем во всю щеку и белозубой улыбкой.
Элма говорила, что у Михаэля язык подвешен так ловко, что сумеет любого покупателя оставить в лавке содержимое кошелька, да еще домой сбегать за оставшимися денежками.
— У Михаэля жена рожает, вот побежал домой, а меня попросил его немного подменить, — объяснил Андреас и добавил:
— А мастер Бернт сейчас с заказчиком дела обсуждает, попросил пока не беспокоить. Можете пока подождать его, — Андреас неловко кивнул на обитый синим бархатом диван для посетителей и стал тщательно протирать ветошью стеклянную витрину.
Девушке присела, а Майс пока вышел на улицу.
Виоле было немного неловко в последнее время находиться наедине с Андреасом. Она не раз
Хотя юноша всегда вел себя с ней вежливо и немного отстраненно, как и подобает держаться подмастерью по отношению к дочери хозяина, Виола чувствовала, что нравится Андреасу.
На прошлый день рождения он, смущаясь и краснея, подарил ей небольшую золотую брошку. В середине светилась небольшая жемчужина молочного цвета, а по краям синели несколько маленьких изящных фиалок из бирюзы редкого оттенка. Вещь была по-настоящему красивой.
Девушка смущенно поблагодарила его тогда, а мастер Иохим, внимательно рассмотрев брошь, удовлетворенно кивнул:
— Ты будешь хорошим мастером, Андреас…
— Как идут дела в лавке? — спросила Виола, чтобы прервать молчание.
— Хорошо, госпожа Виола. Вчера несколько дорогих заказов получили, и готовые серьги тоже хорошо покупают, — Андреас, ненадолго оторвавшись от витрины, посмотрел на девушку.
— Вы, наверно, после свадьбы в Алтуэзию поедете? — спросил он и покраснел.
— Еще не знаю, — Виола пожала плечами.
— Извините меня, госпожа Бернт, не стоило мне, наверно, спрашивать, — пробормотал подмастерье и, отвернувшись, снова начал протирать и так уже сияющую витрину.
Глава 4
Весело звякнул колокольчик на входной двери, и в лавку вошли две девицы в шелковых платьях и белых перчатках до локтей, несмотря на теплый августовский день.
Благородные дамы здесь нередко закрывали руки, и одевали шляпки с вуалями, чтобы уберечься от знойного солнца, белоснежная кожа считалась признаком утонченности.
Сразу вслед за богато одетыми девицами вошел Майс и встал неподалеку от двери со скучающим видом, скрестив руки. Вряд ли для дочери хозяина представляли угрозу две молодые дамы, но Майс счел нужным быть рядом.
Виола узнала девушек.
Это была Имельда, дочь маркиза Треоса, считавшаяся одной из местных красавиц. Темноволосая, с большими карими глазами и точеной фигурой, она всегда держалась так, что привлекала к себе внимание.
Черты лица Имельды были резковатыми, на взгляд Виолы. Губы тонкие, нос с заметной горбиной, как и у маркиза Треоса. Но яркие наряды, звонкий голос и уверенность в собственной неотразимости привлекали к ней всеобщее внимание.
Сегодня Имельда была в шелковом голубом платье со вставкой из более плотного дорогого синего материала с серебристыми полосками на груди и рукавах.
Ее сопровождала рыжеватая широкобедрая девушка. На девице было платье попроще персикового цвета с вышедшими из моды года два назад воланами, еще более подчеркивающее недостатки коренастой фигуры. Кажется, это была кузина Имельды Треос.
Маркиз Бертран Треос имел в Шимаруте дом, в котором его семья жила почти круглый год на широкую ногу.