Невеста с подвохом, или Ну, держись, Проклятый Герцог
Шрифт:
Я уже хотела ответить, как в дверь сначала трижды постучались, а сразу после этого в комнату проскользнула Лотти.
– Госпожа!
– воскликнула она громким шепотом при виде меня, - где же вы были, мы вас так искали с соэньей!
– Где была, там меня уже нет, - торопливо ответила я.
– Выкладывай-ка лучше, что узнала.
Лотти шмыгнула носом и состроила страдальческую гримасу, как будто вот-вот заплачет.
– Ничего-о, - заныла она.
– Служанки других соэлл ничего не говоря-ат. Служанка госпожи Лантини говорит, что ее госпожа молчит,
– Ойвиа Лантини все время плачет - тоже мне новость, - заметила я, подумала пару секунд, потом посмотрела на служанку: - Лотти.
– Да, госпожа?
– вопросительно округлила глаза та, ожидая нового приказа.
– Готовься падать в обморок, - велела я и позвала в воздух: - Девоньки!
Ламии явились тот же час, как будто только и ждали, что я их позову. Они просачивались сквозь стены с бодрым: «Вы звали нас, милосердная заступница наша, соэлла Сюзанна?! Мы здесь! Мы здесь!»
Раздался протяжный стон, а следом - глухой звук упавшего тела. Это Лотти рухнула в обморок. В точности как ей и было велено.
– Очень исполнительная девушка, - одобрительно заметила я.
– Надо ее поощрить как-нибудь за это.
Ламии, совершенно не обращая внимания на растянувшуюся на полу служанку, носились у меня над головой:
– Что изволите, заступница наша Сюзанна?
– Чем можем угодить вам, милосердная наша?
Наблюдая за ними, я вспомнила, как час назад они бросились врассыпную возле запертой двери, когда появился Марай. Хотелось задать им вопрос, на который они так и не успели ответить: кто изображен на портрете - но я сдержалась. Лучше сделать это без свидетелей, а не в присутствии Бертины. Я пока еще не поняла, какую роль играет во всем этом отборе таинственный портрет, поэтому воздержусь-ка вводить в курс дела еще кого-нибудь.
– Девоньки, у меня к вам дело, - сказала я.
– Да, заступница наша!
– Все, что скажете, исполним, милосердная наша!
– Подслушивать умеете?
– спросила я.
– А как же, заступница наша!
– горячо заверили меня ламии.
– Никто не умеет подслушивать так тщательно, как мы, милосердная наша!
– Доверьте это нам! Мы подслушаем для вас все: жуткие тайны, постыдные секреты, неприличные разговоры!
– Ничего не упустим! Каждое словечко запомним!
– Неприличное не надо, - сказала я.
– Постыдное тоже. Надо всего лишь узнать, о чем граф Гранвиль говорил с невестами в Жемчужном зале, пока я гуляла по замку. Кто-нибудь из невест вполне может это обсуждать с кем-нибудь из слуг или компаньонок. Сможете?
– Сделаем, заступница наша!
– Все подслушаем, все расскажем, милосердная наша!
Когда они одна за другой, просочившись сквозь стены, исчезли, я повернулась к Бертине:
– Вы слышали наш разговор?
– Слышала только вас, - сказала Бертина.
– Но суть уловила. Что ж, подождем, может, призракам замка удастся узнать больше, чем Лотти.
Какое-то время мы провели в ожидании. Лотти, как будто где-то там, в своем обморочном
Наконец ламии вернулись.
– Что расскажете?
– спросила я.
– Простите нас, заступница наша!
– Мы вернулись без новостей!
– Соэллы-невесты молчат!
– На вопросы соэний и служанок не отвечают!
– Лишь одна проговорилась, что их предупредили: никому не рассказывать об условиях отбора, иначе с ними может случиться беда!
Мы с Бертиной переглянулись.
– Скверно, - сказала я.
– Вам будет очень сложно пройти это испытание, соэлла, - нахмурилась Бертина.
– И, увы, я не знаю, как вам помочь.
Я задумалась.
– Ничего не поделаешь, соэнья. Придется опять импровизировать. Это начинает входить в привычку.
Бертина какое-то время изучала меня придирчивым взглядом, потом сказала:
– Его сиятельство объявил, что в полночь за каждой из семи невест придут, чтобы проводить к месту испытания. Возможно, сейчас, пока еще есть время, вам стоит выспаться, чтобы иметь бодрый ум. Находчивость - это все, на что вы можете рассчитывать, соэлла.
– Так и сделаем, - вставая, сказала я.
Выйдя из комнаты Бертины, я вернулась к себе, твердо решив и впрямь выспаться перед испытанием.
Кто-то когда-то дал мне совет:
«Если не знаешь, что делать - ложись спать».
Я не знаю, кто это был, но совет я запомнила. Он толковый. Потому что ничто так не помогает справляться с проблемами, как бодрый ум.
* * *
Стук в дверь раздался в полночь.
«Они пришли за мной», - подумала я, затаив дыхание.
По двери моей комнаты метались отсветы от пламени свечей в канделябрах - словно зловещие духи ночи. Положив руку на сердце и продолжая с тревогой смотреть на дверь, я сделала неуверенный шаг назад...
Но тут же остановилась и закатила глаза к потолку.
«Н-да, не выйдет из меня героини этой драмы, перепуганная до смерти девица - явно не моя роль. В таком случае, лицедейство оставим на потом, а сейчас...»
– Госпожа?
– дрожащим голоском тихонько позвала служанка.
– Открывай, Лотти, - твердо кивнула я.
На пороге стоял слуга. Накидка с откинутым на спину капюшоном и большой фонарь вместо привычного для замковых слуг канделябра, бросились в глаза сразу.
– Доброй ночи, госпожа. Я пришел, чтобы проводить вас к месту испытания. Возьмите накидку, госпожа, вы можете замерзнуть.
«Ага, - подумала я, - значит, испытание будет не в замке. За его пределами. Любопытно. Я-то думала, нас теперь из этих стен не выпустят, раз уж герцог их покинуть не может».
Свет от фонаря осветил лицо слуги: веснушки, выпученные глаза удивленной рыбки и большой рот - когда он отошел, чтобы дать мне выйти из комнаты.
Оглянувшись, я успела увидеть, как Лотти, прижав руки к груди, провожает меня взглядом, который словно говорил: «Госпожа, если вы не вернетесь, я буду помнить о вас, пока не забуду!»