Невеста с подвохом, или Ну, держись, Проклятый Герцог

Слави Екатерина

– То есть...
– предположила я, - вы пытаетесь сказать, что я оставила неизгладимый след в вашем сердце, в точности, как эта упавшая книга - на вашей макушке?

Герцог удивленно приподнял брови.

– Ход ваших мыслей меня поражает.

А потом вдруг улыбнулся.

– Вы напоминаете мне кого-то.

– Кого же?
– заинтересовалась я.

Улыбка на лице герцога слегка ослабла.

– Не могу вспомнить, - ответил он, словно немного растерянно, но тотчас прищурил глаза и, глядя на меня, требовательно спросил:

–

Однако позвольте спросить: что вы здесь делаете?

– О, - живо отозвалась я.
– А я как раз искала вас, ваша светлость.

Мило улыбнулась и добавила:

– У меня к вам дело.

– Мне не терпится узнать, - с недовольным лицом заправского ворчуна, отозвался герцог; недавняя улыбка сменилась подозрительным недружелюбным взглядом.

Эх, не любит меня его светлость. Или остерегается. А я ведь к нему с самого начала прониклась глубокой симпатией. Нет взаимности в жизни. По крайней мере, в этой. Ну и ладно.

– Видите ли, ваша светлость, - продолжая очаровательно улыбаться, произнесла я, - мне тут выпала миссия по заботе о ваших детях.

Ах, видели бы, как увеличились в размерах глаза герцога! Сплошные глаза, а не лицо.

– К-каких д-детях?
– заикаясь, спросил его светлость.

– Так ваших же, - решила подольше поиздеваться над бедняжкой я.

Герцог смотрел на меня несколько секунд, потрясенно моргая, потом взял себя в руки, нахмурился грозно и спросил нервно:

– А вы ничего не путаете, дорогая соэлла Бизар? Когда это у меня появились дети и кто посмел скрыть от меня их появление на свет?

Я с трудом сдержалась, чтобы не захихикать, заметив, как недовольно дернулась щека его светлости.

Закатив глаза к потолку, сказала с упреком:

– Ну а чьи же это дети, как не ваши, если они вам служат?

– С-служат?
– Глаза бедного герцога снова стали большими.
– Д-дети?

– Угу, - как ни в чем не бывало кивнула я.
– Русалки.

Его светлость поморгал с недоумением.

– Русалки? А это еще что такое?

– Несчастные создания, живущие в пещерах островов вокруг Кархена, - хмуро упрекнула я.

– С рыбьими хвостами.

Герцог выдохнул.

– Ох. Так вот вы о ком. Это норхи. Как вам в голову пришло назвать этих существ детьми, соэлла? Они даже не люди.

Тут мне стало обидно за бедных русалок. Сидят там, в темной пещере, где нет ничего интересного, помимо морской воды. Выполняют поручения герцога, загадки загадывают, с испытаниями помогают, иными словами, работу работают, а им, значит, вместо благодарности - вот так?

– Что вы хотите сказать, ваша светлость?
– возмутилась я.
– Значит, если с хвостом, то уже не люди? Позвольте, но это дискриминация в чистом виде.

– Дикрис... дискрис...
– попытался повторить герцог, но быстро сдался.
– Кархен вас побери, соэлла, перестаньте морочить мне голову и поясните, зачем заговорили о норхах.

Я нарочно сделала паузу, чтобы придать важности своим следующим словам.

– Я обещала

им, что они будут вознаграждены за свой труд. Для вас они проводят испытания с невестами. Загадки сочиняют и прочее, и прочее. Я считаю, что они заслуживают награду...

– Забудьте об этом, - сведя черные брови у переносицы, вдруг наклонился ко мне герцог.

Мы и так стояли слишком близко, а теперь я могла разглядеть каждое пятнышко в радужках его глаз.

– Соэлла Сюзанна, - понизив голос, заговорил герцог, - мне кажется, я допустил ошибку, когда при нашем знакомстве пошел у вас на поводу. Похоже, у вас сложилось ошибочное мнение, что вы можете заставить меня исполнять все ваши капризы.

Реол Кархейский медленно качнул головой.

– Этого не будет.

Непреклонный и тяжелый взгляд его светлости, казалось, пронизывал меня насквозь. Ох, надо же... А герцог-то, оказывается, полон сюрпризов. Я даже не ожидала такого резкого отпора. Наверное, и впрямь первая победа над его светлостью досталась мне слишком легко, а он отнюдь не так мягок, как мне казалось поначалу.

Но однако... вряд ли герцог сейчас догадывался, что добился противоположного эффекта.

«Не будет, говоришь?
– глядя в лицо герцога, подумала я и мысленно улыбнулась самой себе: - Только вот мне теперь еще сильнее захотелось, чтобы ты исполнял все мои капризы, твоя светлость. И что мы будем с этим делать, а?»

Я вздохнула, как будто с сожалением, и спросила огорченным девчачьим сопрано:

– Значит, если я попрошу вас вознаградить русалок за их труд, подарив им немножко украшений и других милых женских штучек, вы не исполните мою просьбу?

– Нет, - холодно ответил герцог, продолжая смотреть на меня тяжелым взглядом и нависать надо мной, как скала, на которой стоял его замок.

– Какая жалость.

Я снова вздохнула и добавила со смирением:

– Я хочу сказать: как жаль, ваша светлость, что вы не оставляете мне выбора. Мне придется рассказать всем вашу маленькую тайну, секрет, который вы от всех скрываете.

Его светлость нахмурился сильнее; взгляд буравил меня подозрительно.

– О чем вы?

Конечно, я говорила о том, что его светлость, который трижды был женат на стройных, как былинки, девицах, втайне имел пристрастие к пышкам. Я еще не забыла, каким влюбленным взглядом он смотрел в зеркало Кархена, где отражалась настоящая я - на тот момент обладательница весьма пышных форм.

Я будто бы стыдливо отвела взгляд.

– Ох, не вынуждайте меня говорить об этом вслух, ваша светлость. Это несколько... смущает.

Герцог с недоумением покосился в сторону, будто никак не мог догадаться, о чем я, потом глаза его вновь расширились, и он быстро глянул на меня.

– Не может быть, чтобы вы говорили о...

– Может-может, - живо подтвердила я.

Уж не знаю, правильно ли он меня понял, но надо ковать железо, пока горячо. Явно же его светлость напрягся. И я не я буду, если этим не воспользуюсь.