Невеста смерти
Шрифт:
Таранис чувствовал, что у него начинает кружиться голова от ее близости, от пьянящего запаха нагревшейся под солнецм еще влажной земли, от торчащих повсюду мелких желтых цветов и негромкого журчания Тибра.
— Ренита, любимая…
И луговина закружилась в их глазах, наполнившись тысячью звуков и брызг света.
Они полежали какое-то время, завернувшись в плащ, и обмениваясь нежными поцелуями.
— Знаешь, а вот теперь я и сама хочу в воду, — прошептала
А после они до самого вечера гуляли по прибрежному лугу, собирая какие-то побеги, которые заметила Ренита.
— Куда тебе столько? — удивился Таранис, безропотно стягивая тунику и связывая ее мешком, чтобы она могла сложить туда свои находки. — Смотри, у тебя уже все руки зеленые.
— И что? — улыбнулась она. — Побеги-то зеленые, а не синие.
— А что ты с ними будешь делать?
— Сушить. Заваривать, — она виновато улыбнулась. — Прости. Ты хотел погулять, отдохнуть. А теперь тащишь этот мешок.
— Он не такой уж и тяжелый. Могу и тебя на руки взять.
— Не надо. А как же я буду собирать хвощ?
Он рассмеялся:
— Да ты не о лекарствах можешь думать?
— Могу. Но когда лекарства понадобятся, то начинать думать о них будет слишком поздно…
— Ты не голодная?
— Немного, — она вспомнила, что ушли они с самого утра, и не могла сообразить, успел ли поесть Таранис, потому что сама даже не пошла получать свою порцию каши, торопять закончить стирку бинтов, чтобы не упускать такой погожий день для просушки.
— Тогда нам придется пройти еще чуть-чуть.
— И что? Дай угадаю. У тебя там охотничьи силки?
— Лучше. У меня надежные друзья.
— Ты их съесть собрался, что ли?
— Увидишь.
Таранис знал, что Рагнар, тоже освободившийся от дежурства при сенаторе в это утро, уже отнес и поставил в оговоренное место корзину с едой.
— Ну-ка. Приглядись к тому кусту.
— Ничего не вижу, — она закрутила головой. — Ой, корзинка. Это же чужое, не трогай!
— Ренита, это наше. Ну хорошо, если ты так не боишься всего неожиданного, придется признаться, что ее недавно Рагнар принес.
— Откуда ты знаешь? Я вот Рагнара бы заметила. Тут же только кусты и луг. А он огромный.
Таранис искренне рассмеялся, снова пользуясь возможностью прижать ее к себе:
— Рагнар воин. И пройти тихо и незаметно для него не сложно.
— Тогда ладно. Ой. Подожди-ка. Так вы с ним все заранее задумали?! А если бы я не пошла?
Он замер — и ведь действительно. Они с Рагнаром даже предположить не могли, что Ренита категорически откажется.
— А если бы тревога? — выкрутился он.
Ренита вздохнула:
— А и правда? Если тревога? А нас нет.
— Услышим. Кони пронесутся.
— Точно? Ой, но тогда и нас
— Нет. Нас не видно за холмом и кустами. Так что мы один в этом мире.
— А пастух какой?
— Впреди него будут козы, Ренита. Их ты точно услышишь. Это не Рагнар.
Он закрыл ей рот поцелуем. Она рассмеялась — наконец-то спокойно и искренне.
— А я и правда голодная…
— А я-то как!
— Так ты не ел?
— Побеги твои?
— Нет, утром, в лагере.
— Нет. Тебя пошел уговаривать прогуляться.
— Ой, мне так стыдно… Я даже не спросила. Ты же ослабеешь.
— И упаду. К твоим ногам, — и он действительно рухнул в траву у ее ног, схватив ее за лодыжки так, что она не удержала равновесие и села на его подставленный бок. — Так что не покормишь если, так и буду тут лежать.
— В смысле покормишь?
— А у меня нет сил даже руками шевелить. Ты мой лук пробовала натянуть?
— Нет, конечно.
— Попробуй. А я еще и мешок волок.
— Да сдался тебе этот мешок! Хочешь, сама понесу дальше…
— А хочешь, я и тебя понесу? Предлагал же. Но хорошего коня кормить полагается, — и он извернулся своим большим гибким телом так, что его голова оказалась на ее коленях.
Она порылась в корзинке и достала сыр, лепешки, миску с жареной рыбой и пучок свежего весеннего латука.
— Готов?
Он прикрыл ресницам глаза, исподволь наблюдая за ней.
Ренита клала ему еду в рот, и он с каждым кусочком захватывал слегка губами ее пальцы.
— Давай-ка я теперь тебя покормлю.
— Нет, я так не сумею…
— Научу, — и он обнял ее, затащил к себе на колени. — Ну-ка, открывай ротик.
— Ох, Таранис, чем же мы занимаемся… — прошептала она.
— Мы всего лишь любим друг друга. И целый мир сейчас для нас с тобой.
Боги были к ним благосклонны — и день тихо перешел в вечер, такой же тихий и спокойный. Они снова ласкали друг друга — на этот раз в небольшой роще пиний, и терпкий запах прогретой солнцем молодой хвои пьянил и заставлял забыть о повседневных хлопотах. И, наконец, счастливые и усталые, вернулись в лагерь, ловя по-доброму завистливые взгляды, то Ренита тихо шепнула Таранису:
— Спасибо. Я так счастлива. Так счастлива с тобой…
Гайя устало присела на край корта триремы. Она только сейчас почувствовала, как болит натруженная левая рука, как разламывается грудь после долгого ныряния и борьбы с волнами, пока она распутывала Марса и пока они плыли, удерживаясь за веревку. Она взглянула на свои ладони — и удивилась, каким образом смогла удержать в них оружие: кожа была содрана грубой пенькой до крови.
— Дай-ка, — рядом оказался Марс. — Гайя, милая моя…