Невеста смерти
Шрифт:
Император с благодарностью смотрел на девушку, которая в очередной раз спасал ему жизнь, рискнув снова своей. Он невольно залюбовался ее стройными длинными ногами, гибкой талией, освобожденной от тяжелых лат и ремней.
— Ран нет. Но досталось ей сильно. Как бы не сломались ребра… да еще и по старой ране…
— И она еще и бежала сюда, судя по времени?
— Бежала, — кивнул со вздохом Кэм. — Она торопилась доложить тебе обстановку на Бычьем Форуме…
— Вот пример истинной дочери Рима, — воскликнул император, собственноручно поднося к губам Гайи чашу с водой, которую взял с небольшого столика возле кровати.
Девушка, почувствовав возле пересохших
— Это вода?
— Вода. Я добавил туда снотворное. То, что принимаю сам… Пусть отдохнет…
Он хотел прибавить что-то еще, но в приемной раздался стук кальцей и голоса — это пришла смена телохранителей и караула, потому что Гайю с Кэмом полагалось сменить после отражения нападения, чтобы дать им отдохнуть.
Марсиус Гортензий вошел строевым шагом в покои императора, отсалютовал — и замер, бледнея на глазах, увидев распростертую на императорском ложе полураздетую Гайю, забрызганную кровью и такую же белую, как и простыня тончайшего льна. Он знал, что при нападении у храма Геркулеса еще и ребят ранили из внешнего кольца оцепления, и что Гайя приняла на себя основной удар, прикрывая отход Кэма. И Марс сразу решил, что все кончено — ее убили, и ему снова придется класть на ее погребальный костер остатки своего сердца. Он знал, что жить второй раз без нее не останется — и надежды на ее чудесное возвращение уже не будет.
Марс, что-то докладывая императору, смотрел за его плечо измученным взором, когда Кэм уносил Гайю на руках.
Кэм почувствовал этот отчаянный взгляд, понял его и Октавиан — и не стал наказывать старшего центуриона за рассеянность. А Кэм обернулся и бросил через плечо очень тихо, чтобы не разбудить заснувшую крепким сном от боли и усталости измученную девушку:
— Она жива. И даже не ранена. А ты должен не волноваться и беречь императора, а не нервничать.
Марс с благодарностью кивнул и уже спокойно и уверенно приступил к своим обязанностям.
А Кэм, не выпуская своей драгоценной ноши, завернутой в плащ, легко вскочил на коня и направился к дому Гайи. Он не счел нужным беспокоить Рениту — с ушибами Гайи вполне мог справиться и он сам. Поэтому Кэм, внеся Гайю в спальню, раздел ее окончательно и отнес в теплую ванну, чтобы снять усталость и боль в затекших и ушибленных мышцах. Гайя не проснулась, даже когда он осторожно обмыл ее тело, вытер согретой простыней и растер поврежденный бок мазью.
Кэм понимал, что ничего страшного с ней не произошло — ребра все же не были сломаны. И ее сон тоже не особо пугал его — дышала она спокойно и ровно, лишь слегка сберегая грудь. Мужчина уложил ее поудобнее и присел на полу рядом — он боялся заснуть, пока она бродит вот так странно в объятиях Морфея.
Усталый и перенервничавший мужчина и сам не заметил, как задремал — и проснулся, как только застонала во сне Гайя. Он открыл глаза — девушка металась по кровати, сбивая простыни. Ей явно снился какой-то кошмар, и Кэм легко представил, что именно она сейчас переживает — ее нежные губы еле слышно шептали совсем не нежные слова:
— Прикрой…Они и справа… Да сколько же их…
Кэм все понял и решение принял молниеносно. В одно движение развязал кальцеи и вот он уже вытянулся на ее ложе, осторожно прижимая девушку к себе обеими руками, стараясь при этом не задеть ее ушибленную грудь.
— Тише,
Она словно услышала сквозь пелену кошмарного сна его успокаивающий негромкий голос, прильнула к нему, стала метаться все меньше и вскоре снова заснула спокойно и глубоко.
Кэм долго боролся со сном, любуясь спящей Гайей — но под утро усталость взяла свое, и он заснул, так и не выпустив из рук ее доверчиво прижавшееся к нему обнаженное тело. Утром он проснулся раньше нее — и обрадовался, увидев, что она уже не такая бледная, а нежные губы не пересохли и не растрескались. Гайя просто спала, теплая и беззащитная настолько, что ему невольно захотелось ее согревать и оберегать и дальше. Кэм коснулся губами ее завивающихся в кольца светлых волос — и стал целовать девушку, сначала медленно и нежно, а затем потерял голову ненадолго, и поцелуи стали жаркими и страстными. Он целовал жадно — и снова нежно-нежно.
Она распахнула глаза, ничего не понимая, но встретилась взглядом с его глазами — и пропала сама.
Дарий мерял шагами утоптанную площадку перед полевым госпиталем — он только что передал Рените четырех своих ребят, получивших раны в стычке на Бычьем форуме. Они сражались, даже не имея возможности вынуть мечи — вокруг напирала толпа любопытных граждан и вольноотпущенников, собравшихся посмотреть, как сам богоподобный император Август возглавит церемонию в честь Геркулеса. Вместо церемонии римляне были вознаграждены еще более невиданным зрелищем — и с восторгом, подогреваемым замиранием сердца, наблюдали, как девушка-телохранитель прикрывает императора, которого, накрыв собой, уводит ее напарник-гигант. А его ребятам пришлось туго — они не имели права привлекать к себе внимание толпы, вынуждать ее шарахаться, потому что малейшие крики и паника могли бы отразиться на ходе боя, который вела Гайя. Они не могли себе позволить ни взмахнуть мечом, чтобы не задеть какую-нибудь любопытную римлянку в праздничном покрывале, ни даже достать ножи, чтобы не привлекать внимание звоном металла о металл. И шли с голыми руками против коротких кривых клинков нападавших, почувствовавших ненадолго свою безнаказанность.
Вскоре схватка закончилась — и естественно, в пользу спекулаториев, и почти незамеченная толпой, все внимание которой было устремлено вперед, а не на тихую «возню» сзади. У ребят хватило сил оттащить пленных за ближайшее здание, и уже там наскоро перехватить кровоточащие резаные раны на незакрытых наручами и наплечниками участках обнаженных рук и на бедрах.
Ренита только всплеснула руками, тут же отдавая распоряжения своим подручным капсариям, а сама захлопотала вокруг раненых. Кто-то из ребят успел ей рассказать об очередном подвиге Гайи — и женщина подняла на Дария тут же наполнившиеся слезами глаза:
— Она жива? Не ранена?
— Только ушиб. И она уже дома. С ней Кэмиллус.
— Сейчас тут управлюсь и поеду ее навестить, — Ренита ненадолго распрямила спину, придерживая тыльной стороной руки непослушную поясницу.
— Не надо, — как можно мягче возразил Дарий. — Кэм справится не хуже. А ты нужна ребятам. И себя побереги.
— Тут не до себя, — возразила она, снова склоняясь к парню, которому зашивала распоротое плечо. — Давай-ка, милый, я тебе все же отвара дам. Ну для чего тебе это все терпеть?!