Невеста смерти
Шрифт:
— И он тоже не узнал, кто родился?
Жрица встала, сжав руки под просторным светлым одеянием, и прошлась по своему конклаву, завешанному связками сухих и еще только вянущих растений.
— Он узнал, — она бессильно уронила руки вдоль тела. — И гнев богини был страшен. Спустя месяц после того, как их караван покинул город, а до этого он сумел проникнуть в святилище и увидеться с моей подругой… Оказывается, они виделись не раз и не два… Оба были сильными и ловкими воинами, умудрялись перелезать через ограду или прятаться здесь.
Жрица глубоко вздохнула, а ее взгляд подернулся влагой и устремился куда-то поверх головы Дария.
— И
Дарий слушал, затаив дыхание и боясь спугнуть откровенность жрицы Флоры. Что-то уже начало складываться в его голове — тем более, что о загадочных гиперборейских воинах он уже слышал от покойного трибуна Лонгина. И действительно, рост девочки удивлял, как и совсем светлые и очень ясные серые глаза с длинными пушистыми ресницами.
— Как погибла ее мать? — осторожно поинтересовался Дарий.
— В бою. На храм ночью напали подвыпившие молодчики. Урбанарии не успели на несколько мгновений. Там завязалась схватка на ножах. Она оказалась одна против почти десятка. Нож пробил печень. Ее дочери было полтора месяца.
— И ты не помогла ей? — вырвалось у Дария.
— Я не была охранницей. В мои обязанности входило хранение семян лекарственных растений. Помогать пришлось позже, потому что на мои плечи легло воспитание ее дочери. И заметь, ни до, ни после на наш храм никто никогда не нападал. На собирающих где-то в полях и болотах растения жриц нападали, поэтому они и выходят в сопровождении нашей охраны, своих подруг-хранительниц. Но не на храм. И мы еще больше утвердились в том, что пророчество верное. И нарушать наши обычаи смертельно опасно.
Дарий опустил голову в знак согласия — он представил, что вот так и его крошечная дочь осиротеет, не зная, что отец рядом и что по вине его любопытства погибла мать. Жрица, видимо, угадала его мысли.
— Успокойся, — она провела по его плечу узкой, пахнущей травами ладонью с ухоженными ровными ногтями. — Ксения не понесла от тебя.
— Ее наказали? — встрепенулся Дарий, одновременно не зная, радоваться ли ему или огорчаться.
— Нет. Она пройдет ритуал повторно. И если не сумеет понести сегодня, то ее отправят на тяжелые работы, раз уже ничто не повредит ее несостоявшемуся материнству. На то воля богини. Кто-то же должен и землю возделывать, таскать воду и навоз. Мы не можем оскорбить богиню рабским трудом. И те из нас, кто обладает физической силой, необходимой охранницам, но не может выполнить ритуал, занимаются мужской тяжелой и грязной работой.
— Сегодня? — по слогам вымолвил Дарий, холодея от осознания этой новости и от того, что его тоненькая Рыбка с нежными губками будет таскать корзины с навозом.
Жрица кивнула.
— А она сама этого хочет?
— Она выполняет высокое предназначение жрицы Флоры.
— Дай мне ее увидеть… В конце концов, я выполню с ней ритуал еще раз. И мне есть для кого попросить лекарств! У меня четверо ребят с ранами слегли сегодня и два хороших друга лежат, — он распалялся все больше и больше от бессилия и железного покоя жрицы. — Да мне самому надо что-нибудь… в конце концов, у меня плечо к дождю ноет…
Он закончил совсем тихо. Молчала и жрица.
— Нет, — прервала она тяжелое молчание. — Богиня решила все в тот раз. Второго быть не может. С другой да. С
Дарий понял, что тут он бессилен. Гнев богов, традиции Великого Рима — он мог один выйти против нескольких противников, но здесь поделать ничего не мог. Он попрощался со старшей жрицей и покинул храм.
Дарий вышел на улицу, обогнул высокий каменный забор, скрывавший от посторонних глаз заднюю часть храма от жителей Квиринала. Когда-то это был алтарь, воздвигнутый богине самим легендарным царем Титом Тацием, но постепенно он разросся до целого храма, в сущности, молельни с аптекой. Он знал, что праздниества Флоралий далеко не всегда целомудренны, но что за внешней красотой украшенных гирляндами распахнутых на время Флоралий дверей домов и жертвоприношений, совершаемых арвальскими братьями, скрывается столько тайн и запретов, он не догадывался. Да и о том, что в храме верховодит женщина, узнал, только оказавшись там по просьбе Рениты — как и большинство римлян, Дарий был уверен, что одного фламина там достаточно с арвальсикими братьями теми же. А все эти охранницы и целительницы… Голова у мужчины шла кругом.
Привычка, выработавшаяся на службе, слышать и видеть больше других, не подвела его и на этот раз. Дарий услышал тихий свист и обернулся. Над краем забора мелькнула светловолосая голова с падающей на глаза челкой, распахнутые от волнения серые глазищи.
— Рыбка?! — Дарий остановился, не в силах отвести глаз от девушки, явно силящейся взобраться на высокий забор усеянный по верху битыми ракушками, слегка прихваченными цементом.
— Возьми меня с собой, — тихо прошептала девушка, прикусывая губы от натуги.
Дарий видел эти ее закушенные губы и побелевшие от напряжения кончики пальцев, безошибочно нашедшие чистые от острых ракушек участки.
Он бросился к забору, соображая на ходу:
— Подтянись и прыгай вниз. Постарайся не задеть ногами край.
Она не заставила себя долго упрашивать. Резко подтянулась, и при этом за ее спиной взметнулась светлая белокурая коса, а затем перелетела забор, вытянувшись в струнку. Ей пришлось бы удариться о мостовую, потому что забор со стороны улицы был еще выше, даже Дарию пришлось бы поднять обе руки вверх, пожелай он перелезть к Рыбке. Но его руки образовали надежный помост для ее худенького жилистого тела, и вот уже Рыбка оказалась в руках Дария.
— И вот что мне с тобой делать? — прошептал он, сжимая в руках такой неожиданный подарок. Девушка доверчиво прильнула к нему, и Дарий ощутил нежный травяной запах ее кожи и волос.
— Как что? — удивилась девушка, выгибаясь так, что смогла встать на ноги. — Я хочу служить в твоей когорте.
— Ну, когорта, положим, не моя. Я горжусь тем, что сам служу в ней. Но командует-то доблестный Сект Фонтей. И принимать бойцов может только он.
Рыбка поникла плечиками:
— Он меня не возьмет? Но у вас же есть женщина. Та самая врач. Что прислала тебя за снадобьем.
— Ренита взрослая женщина. И ты правильно сказала, она врач. А ты чем можешь быть полезна? Ты же не представляешь, чем мы занимаемся! — Дарий невольно сжал пальцами висок, там, где начинала пульсировать старая рана, полученная еще в Египте.
— Представляю. Ты же воин. А воины сражаются. Все просто. Я умею сражаться.
— Девочка моя, — простонал Дарий. — Да все как раз не просто. Но пока что мы идем все же в лагерь. Обещай, что будешь сидеть спокойно в моей палатке, пока я поговорю с префектом.