Невеста сумеречной Тени
Шрифт:
Катарина меняется в лице. Она смотрит на меня испуганным взглядом, вцепившись в шаль до побелевших костяшек пальцев.
— Но я ни о чём не просила Эмиля, — шепчет она.
Сердце тревожно бьётся, хотя я и не понимаю причины. Неужели князь соврал? Нет, глупость какая-то, зачем ему это. «Погоди, Лия, не разводи панику на пустом месте», — успокаиваю я себя. Наверно, Луиза солгала и ему, и Катарине.
— Возможно, Луиза хотела от вашего имени помирить братьев, чтобы сделать вам приятно? — с надеждой говорю я.
— Я спрошу у неё ещё раз, — с грустной улыбкой говорит Катарина. — Уверена,
Бросив на меня полный сожаления взгляд, она уходит, а я с трудом добираюсь до скамьи. Проклятье, что происходит?!
Глава девятнадцатая, в которой я получаю странную записку
Возвращаюсь в покои, не чувствуя ног. Подрагивающими руками наливаю воду в хрустальный бокал, делаю глоток. И чего я так разнервничалась? Ну плетёт Луиза какие-то одной ей понятные интриги, так при дворе это обычное дело. «Давай, Лия, глубокий вдох… И выдох. Не придумывай глупости».
Поставив бокал на столик, иду в спальню. Свет не горит, но обычно тихие вечерние сумерки окрашены тревожным светом уличных фонарей. Я выглядываю в окно: на площади перед дворцом собирается отряд гвардейцев, к крыльцу подъезжает карета без окон. Солдаты заряжают ружья, проверяют сабли и палаши.
В комнату входит Мила с большой корзиной лилий. Тяжёлый аромат распространяется в воздухе, и я тянусь открыть окно.
— Не знаешь, что происходит? — спрашиваю я, дёргая створку.
— Нет, миледи. Вам передали цветы, — недовольно говорит она, бухая корзину на стол.
Гувернантка проходит по комнате, зажигая лампы, а я подхожу к букету. Наверняка от Эмиля. Надо как-нибудь тактично намекнуть, что лилии — мои не самые любимые цветы, от них вечно болит голова. Замечаю спрятанную среди стеблей записку. Невольно улыбаюсь, разворачивая конверт. Листок пуст, и только когда я прикасаюсь к чуть светящейся магической печати, на нём проступают буквы.
«Если хочешь увидеть подругу живой, приезжай. Никому не говори, иначе она умрёт». И дальше адрес. Моих скудных знаний улиц Вейсбурга хватает, чтобы понять: это где-то на окраине. Пальцы трясутся, когда я, спешно свернув записку, сую её за пояс. Боги, что делать? Это наверняка маги Тени. Им нужна я, без сомнений: пленный теневик так и говорил. Бежать к Эмилю? Броситься к отцу? Но тогда Алиса погибнет.
С улицы доносятся отрывистые команды. Выглядываю наружу, чтобы увидеть, как Эмиль садится на лошадь. Пленного мага как раз заталкивают в карету. Заперев на засов дверь, процессия собирается уезжать.
— Мила? — не дрогнувшим голосом зову я гувернантку. — Не могла бы ты спуститься и узнать, что происходит?
Она подозрительно смотрит на меня, но я отвечаю на её взгляд самой невинной улыбкой, какую только сейчас могу из себя выдавить. Вздохнув, женщина выходит за дверь, а я спешно начинаю собираться.
Хватаю кинжал, подаренный отцом, в панике переворачиваю сундук, ища валяющиеся на самом дне ножны. Дрожащими пальцами застёгиваю их на поясе прямо поверх платья и прячу оружие в складках юбки. Достаю тёплый не по погоде плащ с глухим капюшоном, накидываю его на плечи.
Не дам Алисе погибнуть из-за того, что я такая трусиха.
Берусь за дверную ручку и понимаю, что в жизни не запомню, куда нужно приехать. Бегом возвращаюсь к столу, хватаю бумагу, переписываю адрес, но ошибаюсь в цифре дома. Перечеркнув всё, делаю ещё одну запись. Отрываю край листа и вытаскиваю из шкатулки с драгоценностями простенький комплект золотых украшений: других денег у меня нет. Секунду подумав, аккуратно снимаю обручальное кольцо. Не хочу лишиться руки из-за бриллианта таких размеров.
Выбираюсь из дворца незамеченной: суматоха по случаю отъезда пленника стоит такая, что меня не замечают, даже когда я прохожу через чёрный ход для слуг, прихватив с собой полупустую корзину с объедками. Гвардейцы на выходе провожают меня взглядами, но не останавливают: приказ отдан на досмотр всех входящих, но не покидающих дворец.
Быстрым шагом удаляюсь прочь по узкой улочке, успокаивая дыхание. «Не думать, Лия, просто не думать, а делать, иначе ты свалишься в обморок прямо на грязную мостовую. Подумаю обо всём потом, когда Алиса будет в безопасности».
Оставляю ненужную уже корзину в проулке, натягиваю капюшон поглубже на нос, и просто иду вперёд, ища хоть один экипаж, готовый меня подвезти. Каменные дома примыкают фасадами друг к другу, одинокие фонари освещают только начало и конец улицы. За коваными воротами виднеются мрачные провалы внутренних двориков. Я спешу, что есть сил, и стук моих каблуков эхом отдаётся по пустым улицам.
Почему так безлюдно, я понимаю не сразу. Кажется, кто-то при мне обсуждал комендантский час, введённый в столице после нападения на поле, но тогда я не шибко интересовалась этим, и, как оказалось, зря. Прячусь от патруля в очередном проулке, когда замечаю стоящую неподалёку карету. Сонный кучер не сразу понимает, что я от него хочу.
— Вы что, госпожа, я уже домой собираюсь, запретный час совсем близко, а вам ехать через мост.
— Прошу, вы очень меня выручите! — Сую ему сразу и серьги, и кольцо.
Жадность побеждает разум, и кучер берётся за поводья.
— Тогда надо спешить, госпожа.
Я прячусь за занавесками, не смея выглядывать наружу, только сердце подпрыгивает на ухабах. Боги, что я делаю! Приоткрываю окно, делаю глоток ночного воздуха и откидываюсь на спинку сиденья. А если они не отпустят Алису? Стараюсь об этом не думать, но тревожные мысли без остановки крутятся в мозгу. Боги, если я опоздаю… Никогда не прощу себе её смерти. Я должна попытаться, буду торговаться до последнего. Что будет этим последним, не хочу даже думать.
Карета трясётся, проезжая мощёный брусчаткой мост: мы теперь на другом берегу реки.
— Всё, госпожа, дальше не поеду, — говорит кучер в окошечко. — Ещё возвращаться обратно, и, если не успею, гвардейцы упрячут меня до утра в каталажку.
— Но как же я! — вскрикиваю, цепляясь за оконную решётку. — Вы взяли плату, так отвезите, куда договаривались!
— Никак, госпожа. — Кучер слезает с облучка и распахивает дверь. — Идите вдоль канала до самого конца, потом повернёте вправо и ещё три квартала. Там-то ваш дом и находится.