Невеста врага
Шрифт:
— Тогда я выпью сама, — продолжила она, жестом подзывая слугу и указывая себе на бокал.
Нет, кажется, я ошиблась. И что за глупости в голову лезут? Уже собственной тени начинаю бояться.
— Так о чем вы хотели со мной поговорить? — спросила я, поглядывая, как другой слуга раскладывает по нашим тарелкам закуски.
— Давай вначале на «ты», — улыбнулась Петра. — А то я чувствую себя старухой, хотя мне всего двадцать пять.
Я на это неопределенно пожала плечами и тоже слегка улыбнулась.
— Первым делом о Фаррете, — продолжила она. — Мы с тобой вынуждены делить
— А ты разве не собиралась уезжать? — Да, прозвучало довольно нагло и вызывающе, но я не могла не задать этот вопрос. Заодно было интересно посмотреть на ее реакцию. Да и в сладкие улыбки ее не верилось.
Я оказалась права: она изменилась в лице и не сразу смогла вернуть на него прежнее дружелюбное выражение.
— Я извинилась перед Роуном за свою несдержанность, и он дал мне возможность остаться здесь еще несколько дней. Просто Роун очень благороден и знает, что мне некуда идти. Во всяком случае, не так быстро. Мне нужно время…
— Ясно. — Я подождала, пока она отправит в рот кусочек паштета, и только после этого решилась попробовать его сама. — Так что за важную информацию ты хотела мне открыть?
— Давай поедим сперва, а когда будем ждать десерт, я все тебе расскажу, — снова ушла от ответа Петра и позвала служанку: — Вейта, принеси свечи, цветочные… Уже темнеет.
Когда служанка вернулась, Петра забрала у нее свечи, красные, необычной овальной формы:
— Я сама зажгу их, иди… — и улыбнулась уже мне: — Люблю зажигать свечи… Меня это успокаивает. И огонь — моя любимая стихия. Как и Роун…
На последнем ее слове я едва не поперхнулась, но она сделала вид, что ничего такого не произошло, и стала поджигать фитили. По комнате сразу поплыл аромат каких-то цветов, вроде приятных, но при этом несколько удушающий. Вскоре принесли долгожданный десерт, и когда мы вновь остались одни, я повторила, уже в который раз, свой вопрос:
— Что ты мне хотела сказать?
— Я знаю то, что тебя волнует, — с таинственной улыбкой ответила Петра и облизнула ложечку от шоколадного крема.
— И что же это? — сама я пока не притронулась к десерту. Да и мутить что-то стало, поэтому я лишь медленно перемешивала крем в хрустальной пиале.
— Ты хочешь знать, кто желал твоей смерти и собирался убить.
Сердце дрогнуло. Это именно то, ради чего я сюда пришла.
— А ты знаешь? — Я посмотрела ей в глаза.
— Возможно, — и снова таинственная улыбка.
— Если знаешь, то говори, — потребовала я, потирая виски. Стало как-то душно, и закружилась голова, точно пьяная. Еще и этот запах сладкий…
— А если это я?
Я вновь вскинула на нее взгляд, на этот раз изумленный.
— И ты так спокойно об этом говоришь? — Почему-то не было страшно, только искреннее недоумение.
Петра расхохоталась:
— Поверила, что ли? Да меня тогда уже в замке и в помине не было, ты что, память потеряла? Выставил меня тогда Роун, из-за тебя, между прочим, — а вот последнее прозвучало с агрессией и даже ненавистью. — Служанка это все сделала, Морана. Все она, хоть не признается. И украшения она украла, и остальное…
— Ясно. — Я поднялась из-за стола. И зачем я сюда пришла? — Спасибо
Голова кружилась все больше, а тело будто ослабло.
— Так мы с тобой теперь подруги? — Петра тоже подскочила.
— Для подруг мы не так уж близки, но добрые отношения поддерживать можем. — Язык тоже едва шевелился. Да что ж это такое? Неужели так устала за день и разомлела от еды?
— Ну хоть так. — Петра оказалась рядом. — Я провожу тебя. Спасибо, что пришла. Я уж и не надеялась…
— Идем, — кивнула я охранникам, которые ждали меня за дверью.
Я думала, на воздухе мне станет легче, но мое состояние ухудшалось с каждой минутой. Я мечтала только дойти до своей комнаты, упасть на кровать и закрыть глаза. Конечно, можно было заподозрить в этом Петру, но я ведь была осторожна, ничего не пила, а ела только то же, что и она.
Наконец замок. Каждая ступенька лестницы давалась с трудом, точно к ногам привязали гири. Перед глазами уже все плыло, в голове шумело, я едва различала предметы. И душно, как же душно, прямо воздуха не хватает. В какой-то момент я все же оступилась. Лестница стала уходить из-под ног, я начала падать… Сознание тоже стало угасать, и последнее, что я успела почувствовать, как оказалась в чьих-то объятиях.
Роун Фаррет
Он увидел ее из окна. Теолла, вернее, Наташа, вышла из замка и направилась в сторону сада. Ее походка была быстрой и решительной, потому Роун засомневался, что она решила просто прогуляться. Благо охранники следовали за ней…
И все же он позвал Лору, ее служанку.
— Куда ушла сьера? — спросил ее Фаррет.
— Сьера Теолла отправилась на ужин к сьере Петре, — ответила та.
— К Петре? — Роун не смог скрыть удивления.
— Да, сьера Петра прислала ей записку с приглашением, и сьера Теолла согласилась, — пояснила Лора. — Она сказала не волноваться, что долго не задержится там.
Фаррет отпустил служанку, а сам погрузился в тревожные мысли. Что это Петра удумала? Кажется, зря, очень зря он разрешил ей остаться еще на несколько дней, чтобы дать возможность собраться. Конечно, она и вовсе раздумала покидать замок, ради этого и приходила утром, просила прощения, но Роун был непреклонен. Он лишь дал ей отсрочку, не больше. Как бы и об этом не пожалеть… Петра была эмоциональной женщиной, даже взрывной, и она вполне могла устроить скандал на ровном месте. А Теол… Наташе это может навредить.
Может, навестить их самому?
Но его отвлек дворецкий, принеся послание от Лукаса Морая. В письме ничего серьезного не оказалось, Лукас лишь интересовался, как поживает сам Роун, и намекал о возможном обеде в его резиденции в Йорте, Теоллу тоже приглашал. Ответ на письмо Фаррет отложил на потом и вернулся мыслями к Наташе и Петре. Еще раз взглянул в окно и с облегчением заметил, что Наташа возвращается. Правда, в следующий миг вновь насторожился: она шла как-то странно, покачиваясь и заплетая ногами. Казалось, она пьяна, однако Фаррет не мог поверить, что Наташа разрешила бы себе напиться до такого состояния, будучи беременной.