Невидимые академики / Unseen Academicals
Шрифт:
– Что ж, кажется, всё в порядке, - резюмировал Орехх.
– Сколько с нас? – спросил кучер. – Отличная работа, позвольте заметить.
– Сколько? Сколько? Сколько? – трижды переспросил Орехх, словно так и эдак ворочая в уме незнакомое слово. – Доказал ли я свою ценность, сэр?
– Да уж доказал, парень, ещё как! Ни разу я не видал так ловко подкованной лошади.
– С меня достаточно этого, - объявил Орехх. – Плюс бесплатная поездка обратно в Анк-Морпорк для меня и моих друзей.
– И ещё пять долларов, - добавил Трев, отлепившись от стены и пробравшись к
Кучер фыркнул.
– Дороговато, - сказал он.
– Что? – возмутился Трев. – За ночную работу? С качеством получше, чем у "Бурле и Крепкорука"? Отличная сделка, по-моему.
Толпа зрителей поддержала его одобрительным ворчанием.
– Я такого никогда прежде не видела, - сказала Джульетта. – Да эта лошадь только что не плясала под его дудку!
Кучер подмигнул Треву.
– Ладно, парень. Что тут скажешь? Старина Хэвакук отличный жеребец, но немножко строптивый, нельзя не признать. Однажды просто впечатал конюха в стену копытом. Не ожидал, что когда-нибудь увижу его смирно стоящим и задирающим ножку по команде, словно комнатная собачонка. Твой приятель заработал свои деньги и бесплатную поездку.
– Уведите коня, - сказал Орехх. – Но обращайтесь с ним поосторожнее, когда он окажется вдали от меня, может немного разбушеваться.
Толпа разошлась. Орехх методично загасил кузнечный горн и принялся паковать инструменты в свой ящик.
– Если мы намерены вернуться, нам лучше стартовать прямо сейчас, - объявил он. – Где мисс Гленда?
– Здесь, - сказала Гленда, выходя из тени. – Трев и Джул, идите, займите нам места в экипаже. Мне надо поговорить с мистером Ореххом.
– Её Светлость была здесь, - объявила Гленда, когда молодые люди ушли.
– Я не удивлён, - спокойно ответил Орехх, с щелчком закрывая застёжки своего ящика. – Через Сто Лат проезжают практически все путешественники, а она путешествует немало.
– Почему ты убежал?
– Потому что знал, что случится дальше, - сказал Орехх. – Я же орк. Вот так. Всё просто.
– Но пассажиры конёбуса были на твоей стороне, - напомнила Гленда.
Орехх вытянул вперёд руки и на секунду выпустил когти.
– А что будет завтра? – сказал он. – Если что-то пойдёт не так? Все знают, что орки отрывают людям руки-ноги. И головы, тоже. Все знают об этом. Это плохо.
– Ну ладно, а почему ты тогда возвращаешься? – упорствовала Гленда.
– Потому что ты была добра и поехала за мной. Как я мог отказаться? Но это не изменит того, что все знают.
– Каждый раз делая свечу или подковывая лошадь, ты меняешь это самое "что все знают", - горячо возразила Гленда. – Ты знаешь, что орки были… ну, типа, сделаны?
– О, да. В книге об этом тоже написано.
Она чуть не лопнула от возмущения.
– Тогда почему ты не сказал мне об этом?!
– А какая разница? Я таков, каков есть сейчас.
– Но ты не обязан быть таким! – закричала Гленда. – Все знают, что тролли жуют и выплёвывают людей. Все знают, что гномы могут отрубить ноги до колен. Но в то же время все знают, что "все знают" неправильно. И орки стали такими не по своей воле.
– Мне будет очень тяжко.
– Я помогу тебе! – Гленда сама поразилась своему порыву и пробормотала: - Я помогу.
В горне, остывая, потрескивали угли. В часто используемой кузнице огонь нечасто гаснет совсем. Помолчав, Гленда добавила:
– Это ты написал ту поэму для Трева, да?
– Да, мисс Гленда. Надеюсь, Джульетте понравилось.
Гленда подумала, что тут надо быть поаккуратнее.
– Полагаю, тебе следует знать, что она не совсем поняла значение некоторых слов. Мне пришлось вроде как переводить для неё.
Она подозревала, что это оказалось не слишком сложно. Все любовные поэмы более-менее одинаковы, если говорить о сути, оставив в стороне завитушки и красивости.
– Тебе она понравилась? – спросил Орехх.
– Чудесная поэма, - признала Гленда.
– Я написал её для тебя, - сказал Орехх. Он смотрел на Гленду со смешанным выражением страха и надежды.
Остывающие угли на секунду вспыхнули ярче. У каждой кузницы есть душа, в конце-то концов. Разные варианты ответа словно сами просились на язык Гленды. "Что бы ты ни ответила сейчас, это будет очень важно в дальнейшем, - подумала она. – Очень, крайне, чрезвычайно важно. И не смей гадать, что сказала бы на твоём месте эта чёртова Мэри Горничная из тех дешёвых романов. Потому что Мэри – всего лишь фантазия женщины, чьё имя звучит подозрительно похоже на анаграмму самого обычного человеческого имени. Мэри выдумка, но ты – реальна"
– Нам пора садиться в карету, - сказал Орехх, забирая свой ящик.
Гленда отчаялась придумать что-либо путное и разрыдалась. Надо сказать, это не были деликатные слёзы упомянутой Мэри Горничной, нет. Это были настоящие, крупные, бурные слёзы женщины, которая плачет весьма нечасто. Слегка липкие слёзы, честно говоря. Возможно даже, с примесью соплей. Но они были настоящими. Никакая Мэри Горничная не смогла бы так плакать.
Ну и разумеется, именно в этот момент из ночной темноты появился Трев Вроде.
– Они говорят, мы скоро отправляемся… Эй, у вас тут всё нормально?
Орехх посмотрел на Гленду. Рыдания не такая штука, которую легко скрыть, однако Гленда умудрилась улыбнуться сквозь слёзы.
– Полагаю, более чем, - сказал Орехх.
Путешествуя на крыше двухэтажной повозки, даже относительно тёплой осенней ночью, пассажиры испытывают такой холод, что недолго и заледенеть. К счастью, тут нашлись кожаные одеяла и всякое тряпьё различного возраста, толщины и запаха. Секрет выживания: завернуться в максимальное количество тряпок, соорудив вокруг себя нечто вроде толстого кокона. Лучше при этом иметь кого-то рядом: два человека согреваются быстрее, чем один. Теоретически, всё это должно вести к шурам-мурам, однако неудобство сидений и неровность дороги заставляют пассажиров думать о гораздо более насущных вещах, например, мечтать о мягких подушках. Вдобавок, начал накрапывать дождь.