Невидимый враг
Шрифт:
Он меня целует очень осторожно в этот раз. Тянется к губам так медленно, будто и сам тоже наслаждается этим моментом.
Прижаться на мгновение, отпустить. Прихватить губами верхнюю губу — и снова отстраниться. Дразня, цапнуть зубами нижнюю. Провести языком, заставить мои губы раскрыться. Покорять не грубой силой, не натиском — а томной неторопливостью, до самого сердца проникающей страстью, которая тем сильнее ощущается, чем больше он старается сдерживаться ради меня.
Коротко вздохнув, обнимаю за шею.
С тихим рыком — подаётся ко мне. Звякает за моей спиной жалобно какое-то
Позволяю углубить поцелуй, и оглушительный стук моего сердца повторяется эхом где-то в горах Таарна.
Его пальцы сжимаются на моём колене. А потом крадутся выше. Мурашки дружно обнялись, затаили дыхание и ждут.
Но я-то не такая легкомысленная, как они. Для меня это — уже слишком.
Я вздрагиваю и упираюсь чужаку ладонями в грудь. Отворачиваюсь, ненамеренно подставляя под поцелуй ухо.
— Моё спасибо было не настолько большое… — бормочу себе под нос. Он фыркает смехом прямиком мне в ушную раковину, и мои мурашки снова вопят и орут, что вот так прерывать праздник на самом интересном месте, не дождавшись распаковки подарков, это настоящее преступление!
— Тогда придётся усовершенствовать тебе ещё какую-нибудь формулу… — мурлычет кот мне на ухо и прежде, чем выпустить меня из лап, от души проходится языком — от мочки до самого кончика. У меня темнеет перед глазами.
Так что очень кстати, что он мне помогает спрыгнуть со стола. А потом ещё заботливо придерживает, подрагивая со смеху, пока я на ватных ногах кое-как добираюсь до лестницы. На дворе уже стемнело, а светлячки, судя по всему, решили сегодня лечь спать пораньше, как и мои мурашки, не дождавшись ничего интересного.
Кот страхует, чтоб я не упала — что в моём состоянии было бы не удивительно, и лезет по перекладинам прямиком за мной.
— Кстати, Ив! А где у тебя можно помыться?
Даже не знаю, как я не свалилась с лестницы, прямиком коварному кошаку в лапы.
Возможно, на это и был расчёт.
Глава 7
Во дворе уже совсем темно, сладко пахнут ночные цветы, грохочут сверчки.
Котик идёт за мной по тропке из древесных спилов через весь огород с двумя полными вёдрами воды, и судя по тому, как жжёт поясницу, смотрит опять куда-то не туда. У меня выпрыгивает сердце из груди и почему-то ужасно волнуюсь — и не только из-за жарких взглядов. Вся ситуация кажется… слишком интимной какой-то. Объяснять постороннему и недавно облизавшему мне ухо мужчине, как и где в моём доме можно мыться…
— Воду вот сюда! — сдавленно выталкиваю из себя, прячу глаза. — Мыло внутри.
Деревянная кабинка в углу моего огорода, и на ней, вделанное в крышу — моё очередное изобретение. Здоровенная железная бочка, в которой аккумулируется дождевая вода, труба идёт вниз, изгибаясь, через фильтры для улавливания мелкого мусора, который может попадать с деревьев. Дырчатая заглушка, через которую водичка проливается мелкими струями и массирует кожу. Напор можно регулировать через сложную систему клапанов, поворотный рычаг в стене на удобной высоте.
Летом и прохладной помыться можно, даже приятно остыть в жару. А зимой…
Кот одним лёгким движением поднимает полное ведро высоко над головой, балансирует, подставив под его
Затаив дыхание, наблюдаю за тем, как со вторым ведром проделывает то же самое, не пролив ни капли.
Возвращается к колодцу, и снова. Так до тех пор, пока бочка не наполняется. У нас уже несколько дней не было дождя, и я как раз все остатки недавно истратила, надо было набрать. Вспоминаю, как я обычно мучаюсь, затаскивая тяжеленные ведра по лестнице наверх одно за другим, рискуя свалиться и переломать себе все кости, и снова тайком вздыхаю, что нельзя оставить котика насовсем. В качестве домашнего.
— Терпеть не могу ледяную воду, бр-р-р-р… — содрогается капризный теплолюбивый котище, — Только ради тебя, Ив!
Я стряхиваю с себя оцепенение.
— Прости! Забыла сказать. Мёрзнуть необязательно.
— Ты предлагаешь меня согреть? Отличная идея, идём вместе, — сверкает кот наглыми глазами, бликующими в темноте, и незаметно устраивает мне лапу на талию. Стряхиваю лапу и делаю шаг в сторону, а то меня уже подгребать поближе вознамерились.
— Ещё чего не хватало, дурак! — фыркаю. А фантазия включается помимо моей воли, и теперь в темноте есть два источника света. Его бликующие глаза и мои алеющие уши. — Я тебе воду, говорю, согрею сейчас!
— Твое очередное изобретение? — с опаской спрашивает кот. — Мне уже бояться за сохранность своей шкуры? Какой верхний порог температуры ты включила в расчёты? И можно ли для начала ознакомиться с формулой его…
— Не бойся! — раздражённо прерываю его. — Это вообще не моё изобретение. Это редкое заклинание, которому меня научил… не важно. В общем, научили.
— Я понял, — мрачно цедит чужак. И настороженно смотрит на то, как я достаю из корзинки, подвешенной на крючок, вбитый в стену, округлый булыжник размером с кулак.
Беру его в ладони, склоняюсь ниже, и начинаю проговаривать шёпотом формулу. Очень длинную, запутанную, сложную, на которую когда-то добрых две недели убила, чтоб как следует запомнить. Личное изобретение Гордевида. Вот теперь-то я смогу поразить нахального кота! Этого он точно знать не может.
Цепкий взгляд чужака следит за моими манипуляциями. Голос можно было и не понижать, понимаю запоздало — чуткий кошачий слух уловит каждый звук, сказанный самым тихим шёпотом. С каждым сказанным словом в сердцевине камня загорается алый огонь, пробирается вверх по слюдяным прожилкам, и обыкновенный серый булыжник начинает казаться алым, пульсирующим во тьме сердцем, оплетённым сетью артерий. Ладонь ощутимо покалывает искрами, ещё немного — и будет не удержать. Осталось закончить нужную заклинательную композицию и бросить камень в воду — а дальше импульс, заданный магией, будет его разогревать всё сильнее еще примерно четыре минуты. Я засекала. Специально опытным путём установила нужный диаметр камня, который способен подогреть соответствующий объем воды и поддерживать оптимальную температуру в течение времени, требуемого…