Невидимый враг
Шрифт:
Сжимаю руки в кулаки. Что-то мне подсказывает, что в общих чертах я догадываюсь.
— Тогда… Я могу сделать что-то, чтобы ты все-таки изменил свои цели? Чтобы… твоё присутствие здесь не причинило никому вреда? Не заставляй меня становиться предательницей своего народа! Я не хочу, чтобы оказалось, что я… спасла врага.
Молчит. Медлит.
Горячая рука ложится мне на запястье, туда, где пульс. А он у меня частит, как у зайца.
«Это что-то изменит? Если я окажусь врагом?»
Теперь с ответом медлю я.
А по бумаге уже летит следующая строчка.
«Что ты сделаешь, малышка Ив, если так? Сдашь меня?»
Это слишком пугающий для меня вопрос. В какой момент я стала тем, кого допрашивают?
Время утекает, а я по-прежнему не понимаю, как выпутаться из этого ужасного положения. Мне одинаково невыносимы обе мысли — что мой чужак может причинить вред кому-то из людей, которых я люблю — да и просто кому-то из народа, который вверен моему попечению как друиду… и мысль о том, чтобы кому-то его «сдать».
Выдираю руку из его пальцев. Он послушно отпускает. А мне так хотелось, чтоб не пустил.
Закипают непрошенные слёзы. Отираю их зло кулаком, подтягиваю колени к груди. Запрокидываю лицо, чтобы загнать дурацкую жидкость обратно.
Слышу вздох.
«Прости. Успокойся, не реви только. Я и так знаю ответ на этот вопрос. Ты уже меня не выдала»
И слово «уже» — подчёркнуто жирной чертой.
Я всхлипываю.
Он комкает бумагу, сжигает прямо в воздухе. Снова уничтожает следы своего присутствия здесь.
А потом… откладывает перо в сторону и обнимает меня.
Утыкаюсь лицом в невидимку. Кажется, куда-то в шею. Чувствую рядом, под кожей, пульс. И его, в отличие от моего — ровный, гулкий, размеренный.
Гладит меня по волосам.
Дрожащим, прерывающимся голосом пытаюсь объяснить. Достучаться. Чтобы понял.
— Не хочу, чтобы из-за моей доброты случилось что-то ужасное. Если так… если ты и правда враг… если соберёшься сделать что-то недоброе… убей меня первой, чтоб мне не пережить этого позора. Обещаешь?
Обеими ладонями стискивает мою голову, путаясь в волосах. Зло, почти до боли. Жалит поцелуями. Скулу, щёку, губы… солёные от моих слёз, и теперь он знает, каковы на вкус мои слёзы.
Я без слов понимаю, что хочет сказать.
Что я дура.
Чтоб даже не думала о таком.
Но как я могу не думать?
Если он сам признался, что может быть врагом.
Я же узнала его акцент.
Маг.
Из Империи.
Это не означает ничего хорошего.
Кажется, я совсем-совсем запуталась, и уже не понимаю, где белое, а где чёрное. Кажется, что отныне любой мой поступок будет так или иначе неправильным, что бы я ни выбрала.
Знаю только, что когда снова безошибочно нахожу его пульс и, уткнувшись туда, в шею, губами, замираю в нашем неподвижном объятии — этот пульс больше не так спокоен, как раньше. Значит, ему всё-таки
— Ты же не из Таарна? — шепчу ему в шею. Невидимость скрывает запахи. Как же мне сейчас не хватает запаха его кожи! Не отрываясь от него, продолжая прижиматься, как испуганный зверёк, поворачиваю голову чуть-чуть, потому что слышу, как шуршит тихо кончик пера по бумаге.
Перо выводит твёрдо одно короткое слово.
«Нет»
— Из Империи? — озвучиваю я самый главный свой страх.
Опять медлит. Я уже думаю, что скажет это своё противное «Следующий вопрос», но он опускает перо в чернильницу снова — как будто готовится к долгой беседе, — и отвечает.
«Как ты догадалась?»
Становится так страшно — будто летишь с горы в снежной лавине, и только вопрос времени, когда тебя размажет о скалы неумолимая стихия.
— У тебя акцент не до конца получается спрятать. Совсем-совсем капелька. Но мне слышно. Я ведь близко общалась с имперцами, жена моего брата…
«Надо же, какая наблюдательная».
Ему не интересно слушать про Мэй. Он что, про неё и так всё знает?
Может ли быть такое, что его присутствие здесь как-то связано с этой девушкой, которую мой брат забрал из Империи? А ведь она очень сильный маг. Только дикий, необученный, и к Гордевиду ходить учиться отказалась. Сказала, слишком много бед ей в жизни причинила магия. Пытается жить простой жизнью. У них с Арном уже двое сыновей. Сейчас Мэй беременна опять, на сносях. Не удивительно, учитывая темперамент брата. Я уверена, что на этот раз снова мальчик. Каждый раз, когда я пытаюсь поговорить с ней о её детстве, она переводит разговор.
В голове эти мысли проносятся осенним вихрем, несущим палые листья. Хаос и смятение — вот что я чувствую сейчас. Мэй, магия, этот странный чужак — удивительно одарённый маг из Империи, у которого очевидно зуб на моего брата… Где-то здесь должна быть связь. Но я ничего не могу нащупать. Не хватает важных звеньев цепи.
А котик словно не замечает моего состояния. Прижимает к себе невидимой лапой — и если закрыть глаза, можно представить его таким, каким помню. Большим, сильным, красивым… ставшим уже нужным мне, как воздух.
Но потом открываешь глаза снова — и видишь рядом лишь пустоту.
Перо неспешно выводит по бумаге новую строчку.
«Значит, надо будет мне ещё поработать над таарнским произношением».
— Ты ответишь прямо хотя бы на один мой серьёзный вопрос? — спрашиваю тихо. — Так ты из Империи?
Перо замирает на миг, а потом невидимая рука решительно переворачивает страницу. В моей тетради ещё много пустых страниц. Но белых пятен в моих знаниях о чужаке — неизмеримо больше.
«Да, Ив. Я родился и вырос в Империи».