Невидимый заговор против человечества

Сенченко Н. И.

Вот как описывает сцену расправы с Робеспьером мировой за- кулисы доктор Неста Вебстер: “…в Зал заседаний прибыл Леонар Бурдон и его полицейские, при виде которых Робеспьера охватило отчаяние. Последовала сцена дикого беспорядка. Максимильян Робеспьер, сидящий за столом, где он начал писать приказ, предписывающий созвать Сессию Пик для его спасения, упал от внезапного выстрела в челюсть — то ли сам он выстрелил, то ли полицейский Мерда, который впоследствии хвастался этим, неизвестно; его брат Августин вылез из окна и, побежав по внешнему выступу, сорвался вниз к подножью Отель де Виль, где он лежал, искалеченный и истекающий кровью… Рано утром 10–го термидора часть человеческих тел была собрана и отнесена в Тюильри, где все еще заседала Конвенция: первым был Максимильян Робеспьер, которого несли на носилках с закрытыми глазами, с естественно страдальческим выражением лица, носящим мертвенно–бледный оттенок смерти. И те, кто нес носилки,

были вынуждены нести его в Комитет общественного спасения и там положить свою ношу на стол, тот самый знаменитый зеленый стол, вокруг которого по ночам собирался комитет, чтобы составлять свои списки запрещений.

Именно здесь, на том самом месте, где он предопределил уничтожение бесчисленного числа людей, лежал сам Робеспьер, теперь жалкий предмет, голова которого опиралась на деревянный ящик, и кровь текла из раны в челюсти по гофрированной рубашке и бледносинему костюму. На протяжении семи часов агонии человек, перед которым прежде трепетала вся Франция, выносил насмешки и оскорбления солдат и полицейских, которые, как он верил, были преданы его делу. В какой-то момент подошел один рабочий и, долго и пристально вглядываясь в изуродованное лицо тирана, пробормотал полным страха тоном: “Да, есть все же Бог!..” Так пали могущественные! Всесильный Робеспьер, сокрушенный и сломленный, мертвенно–бледный, обмотанный запачканными кровью бинтами, в порванном и бесцветном голубом костюме. Так, под проклятия людей, чьим подобострастным поборником он был, Максимильян Робеспьер принял смерть. Те люди в толпе вокруг эшафота, которые желали видеть, как он страдает, а их было много, были удовлетворены ужасной сценой, которая произошла на платформе гильотины, когда палач, грубо срывая бинты с головы Робеспьера, обнажил сломанную челюсть, которая упала, оставляя зияющую пропасть, вызвав у замученной жертвы рев агонии, “подобный реву умирающего тигра, который был слышен в самых дальних частях площади”… зверство палача восхитило зрителей, и когда в следующий момент была поднята голова, великое множество людей, заполнивших площадь Революции и достигавшее Тюильри и Елисейских полей, взорвалось настоящей бурей аплодисментов, которые то усиливались, то утихали, и снова усиливались, и мужчины, и женщины бросались в объятья друг друга, выкрикивая: “Наконец мы свободны! Тирана больше нет!” [552]

552

Nesta H. Webster. The French Revolution. A Study in Democracy. London. Constable and Company Ltd, 1922. — P. 471, 472, 473.

Почему так жестоко мировая закулиса, расправилась с Робеспьером? Потому что “французская” революция, как и все остальные, была организована и профинансирована Ротшильдами, для того чтобы уничтожить христиан, ограбить их и завладеть “всеми царствами” [553] .

А как уничтожали христиан во время Французской революции? Об этом не говорит ни один учебник официальной истории. И только Неста Вебстер смогла об этом рассказать. Антирелигиозная кампания, начавшаяся в сентябре убийствами священников, в ноябре 1793 г. охватила всю Францию.

553

Череп–Спиридович. Тайное мировое правительство, или “Скрытая рука”. — М., 2001. — С. 70.

Вот как Вебстер описывает некоторые события того времени, ссылаясь на рассказы очевидцев: “В ночь с 6 на 7 ноября Эбер, Шометт и Моморо (лидеры революции) поехали к “Конституционному” епископу Парижа Гобелю и приказали, чтобы он публично отказался от католической веры. “Вы сделаете это, — сказали они ему, — или Вы — покойник”. Несчастный старик бросился им в ноги и просил пощадить его, но эберисты были непреклонны, и на следующий день Гобель, до смерти ими запуганный, предстал перед Конвенцией и заявлял, что “воля суверенного народа” теперь стала для него высшим законом, “и поскольку суверен так желает, то нет иного поклонения, чем свобода и святое равенство”. Соответственно он теперь отдает свой крест, кольцо и другие знаки отличия председателю и надевает красную кепку свободы. Некоторые из его священников последовали его примеру под восторженное одобрение Собрания [554] .

554

Nesta Н. Webster. The French Revolution. A Study in Democracy. London. Constable and Company Ltd, 1922. — P. 479.

Этот нелепый эпизод стал сигналом для осквернения церквей по всему Парижу и провинциям. В Нотр–Даме, с множеством его распятий и образов святых, 10 ноября состоялся

Праздник Благоразумия. Храм был возведен при подходе на возвышенное место, откуда сиял “свет правды”, и под мелодии “Марсельезы” и народных куплетов “Богиню Благоразумия” в лице мадмуазель Мейяр, оперной певицы, одетой в синюю мантию и красную кепку свободы, торжественно возвели на престол с криками “Да здравствует Республика!”. В Святой кафедральной Церкви во время точно такой же службы Хоаким Сейрат, возглавлявший резню в сентябре в Канне, поднявшись на кафедру проповедника, выкрикнул: “Вот я на этой кафедре проповедника, с которой так долго проповедовалась ложь суверенному народу, я заставлю их поверить, что есть Бог, который видит все их действия. Если этот Бог существует, пусть он извергнет молнии, и может быть, один из ударов молнии поразит меня!” Затем, вызывающе подняв глаза к небесам, он добавил: “Он не гремит, так что Его существование — химера!” [555]

555

Nesta H. Webster. The French Revolution. A Study in Democracy. London. Constable and Company Ltd, 1922. — P. 481.

Ярким примером материализма был знаменитый маркиз де Сад, нравственный маньяк, которому мы обязаны нарицательным словом “Садизм”. Злодеяния, совершенные этим наиболее порочным из всех аристократов в отношении бедных женщин из народа, никоим образом не устранили его с достойного места в рядах “демократии”. Сад был последователем Марата и членом Секции Пик, к которой принадлежал и Робеспьер. Обращение этой секции, составленное самим де Садом, было представлено Конвенции, где было выдвинуто требование установить во всех церквях новый культ поклонения. Благоразумие и Достоинство “старой религии” следовало заменить на культ “слуги иудейского”. Эта петиция была названа “достойной внимания” со стороны Конвенции, которая отдала распоряжения направить ее в Комитет общественных указаний” [556] .

556

Там же — С. 471, 472.

Но ведущую роль в кампании против религии играл иллюминат — прусский барон Анахарсис Клоотс, прославившийся в период революционного движения своим планом “Всемирной республики” и своей ненавистью к христианству. Апологет “Интернационализма”, разработанного в доктринах иллюминатов, он выражал почти все, что глобалисты выдвигают на обсуждение сегодня, как самое последнее слово в современной мысли. Кратко, все народы земли должны сплотиться в один союз — как члены “единственной нации”, которая должна превратиться в “необозримую империю Всемирной Республики”.

В вопросе религии его насилие возрастало. Второй титул, который присвоил себе Анахарсис Клоотс, был такой: “личный враг Иисуса Христа”. Христианство возбуждало в нем почти эпилептическую ярость. “Религия, — писал он, — является социальной болезнью, от которой нет быстрого излечения. Религиозный человек — необузданное животное. Он походит на тех животных, которые существуют только для того, чтобы их стричь и жарить во благо торговцев и мясников. “Народ, — заявлял он, — является суверенным и всемирным владыкой. Франция — центр божественного народа, и только дураки могут верить в любого другого Бога, в Высшее существо” [557] .

557

Nesta H. Webster. The French Revolution. A Study in Democracy. London. Constable and Company Ltd., 1922. — P. 473.

Лидер революции Максимильян Робеспьер осознал, что “французская” революция была “еврейским” захватом Франции и не имела ничего общего с процветанием, свободой, равенством и другими модными словечками. Значит ли это, что Робеспьер не был иллюминатом? Он, несомненно, был масоном: князь Кропоткин определенно заявляет, что он принадлежал к одной из лож иллюминатов, основанной Вейсгауптом. Но современники утверждают, что он не был посвящен во все таинства и действовал как орудие заговора, а не как его организатор.

Не случайно Робеспьер не произносил лицемерных тирад о “мирной революции”: он знал, что революция не может быть мирной, что по самой своей сути она предполагает натиск и ответное сопротивление — сопротивление, которое можно преодолеть, лишь полностью пренебрегая человеческой жизнью.

Так что террор стал не только воплощением идей иллюминизма, но и логическим следствием социалистических доктрин. Проявления вандализма, имевшие место летом 1793 г. (сожжение библиотек, уничтожение бесценных сокровищ искусства и литературы), будучи частью плана Вейсгаупта, полностью соответствовали социалистической теории “верховенства народа”.