Невинность и страсть
Шрифт:
— Моя история живет на моих полотнах, где очень хочу видеть вас.
Зачем же так настаивать?
— А можно… подумать?
— Пожалуйста; ровно до тех пор, пока мне будет позволено вас уговаривать.
Пользуюсь удобной зацепкой и задаю жизненно важный вопрос:
— Сколько вы пробудете в городе?
— До тех пор, пока не почувствую, что нужно уезжать.
— Значит, у вас нет определенных месяцев, которые проводите здесь или в Париже?
— Живу там, где считаю нужным, с одним исключением: каждый октябрь обязательно участвую в ежегодной благотворительной выставке в Лувре.
— Там,
— Да. Вы ее когда-нибудь видели?
— Ни разу не выезжала из Штатов, а о знаменитых парижских музеях даже мечтать не могла. Если честно, то, кроме Сан-Франциско, была только в штате Невада, в родном городке.
— Это недопустимо! Жизнь слишком коротка, а мир слишком велик и полон прекрасных произведений искусства, чтобы не увидеть все, что можно.
— Живопись обладает магическим свойством дарить зрителю впечатления и чувства, которые сам он никогда не смог бы испытать. Я имела счастье видеть Париж вашими глазами. — Вспоминаю фреску в кабинете Комптона, однако тут же умолкаю. Не хочется терять легкий тон беседы.
— Звучит так, словно вы убеждаете себя, что не хотите путешествовать, хотя на самом деле очень даже хотите.
Ой! Едва не вздрагиваю. Опять разговор на острие ножа. Сначала о том, почему и зачем работаю в школе, теперь вот об этом.
— Некоторые из здесь присутствующих не настолько богаты и знамениты, чтобы без конца носиться по миру.
— Ой! — восклицает Крис, вслух повторяя мой тайный возглас. — Больно!
— И очень хорошо, что больно, потому что с вашей стороны было крайне нетактично подчеркнуть, что вы имеете возможность увидеть мир, а я нет, мистер Богатый и Знаменитый Художник.
Крис вскидывает брови.
— Который так круто смотрится в кожаном пиджаке.
— И каким же образом это обстоятельство влияет на ситуацию?
— Могу предложить показать вам Париж.
С сомнением прищуриваюсь. Неужели он только что пригласил в гости? Нет, не может быть. Просто вкладываю в слова несуществующий смысл.
— Париж — слишком смелая заявка. Пока что назначила себе первым пунктом Нью-Йорк.
— С какой же целью?
— Реализовать свои возможности. Мистер Комптон считает, что я гожусь для работы с «Риптайдом», поэтому и заставляет зубрить все, что касается вина, оперы и классической музыки.
Лицо Криса остается невозмутимым, однако воздух мгновенно заряжается электричеством.
— Марк сказал, что собирается дать вам работу в аукционном доме?
— Скорее намекнул.
— И каким же образом?
— Общая идея заключается в том, что он видит для меня более далекую перспективу, чем лето в торговом зале, но чтобы ее реализовать, необходимо подготовиться к общению с клиентами уровня «Риптайда». — Хмурюсь, заметив, что собеседник нервно стучит пальцами по столу. — Что? В чем дело? — В этот миг, совсем некстати, звонит мой сотовый. Не сводя глаз с Криса, на ощупь достаю телефон из сумочки. Бросаю быстрый взгляд и морщусь: на экране высвечивается номер Марка. — Это… — не договариваю, чувствуя, что имя начальника прозвучит сейчас неуместно. — Обязательно надо ответить. — Нажимаю клавишу приема и сразу слышу знакомый голос.
— Покинули
Опускаю взгляд в тарелку, чтобы скрыть от Криса внезапный испуг: начальник даже не пытается скрыть раздражение.
— Решилась на поздний ленч. Шел уже третий час, а я весь день ничего не ела.
— Сейчас уже половина четвертого.
Беспомощно кусаю губы. Проклятие! Разве можно было забыть о времени?
— Как раз собираюсь возвращаться.
— Не тяните, мисс Макмиллан. Аманде необходимо уточнить с вами детали вечера пятницы. Как только придете в галерею, сразу позвоните.
— Да, конечно. Я… — Линия погружается в тишину. Смотрю на Криса.
— Это был Марк, — уверенно произносит он.
Неловко киваю:
— Опаздываю на работу.
Он достает из кармана бумажник и бросает на стол стодолларовую купюру — при том, что его счет вряд ли превышает сорок. Надевает пиджак, а я лезу в сумку, чтобы заплатить за себя.
— Даже не думайте! — рявкает Мерит, мгновенно утратив недавнюю приветливость. Рука моя замирает. Открываю рот, чтобы возразить, но решаю не рисковать. В эту минуту он выглядит злым и… сумасшедшим? Нет, конечно. С какой стати ему сходить с ума?
— Спасибо. — Вешаю сумку на плечо.
Он вскакивает и показывает на дверь. Встаю и беру в руки портфель.
— Вовсе незачем меня провожать.
Глаза смотрят сурово, а губы решительно сжаты.
— Нет, Сара, я вас провожу.
Голос звучит почти так же резко, как только что звучал голос Марка.
В смятении направляюсь к выходу. Крис открывает дверь. Едва не потеряв равновесие, переступаю порог. Что с ним? Откуда эта внезапная смена настроения?
Быстро шагаем по улице, и по сравнению с возникшим между нами холодом океанский ветер кажется почти теплым. Крис упорно молчит, а я понятия не имею, как завязать разговор и стоит ли вообще пытаться что-нибудь исправить. Несколько раз делаю вид, что убираю с глаз волосы, и в то же время робко взглядываю на мрачный профиль, однако спутник не обращает на это внимания. Почему он даже не смотрит на меня? Открываю рот, чтобы что-нибудь сказать, но напрасно: слова застревают в горле.
Мы уже почти подходим к галерее. Мучительно представляю сухое, враждебное прощание, но в этот миг Мерит хватает меня и втаскивает в нишу соседнего здания. Прежде чем успеваю сообразить, что происходит, оказываюсь прижатой спиной к стене. Крис нависает, вдавливая в крошечное пространство и закрывая меня собой от улицы. Смотрю в пылающие глаза и чувствую, что готова взорваться. Его запах, его тепло, его сильное тело окружают, однако он ко мне не прикасается. А я сгораю от неутоленной жажды.
Он упирается рукой в бетонную стену над моей головой — в тот самый миг, когда я мечтаю ощутить жаркую ладонь на своем теле.
— Вам здесь делать нечего, Сара.
Неожиданные слова подобны удару в грудь.
— О чем вы? Не понимаю.
— Эта работа не для вас.
Качаю головой. Мне здесь нечего делать? В устах признанного художника приговор звучит унизительно.
— Вы спрашивали, почему я не следую зову сердца, почему не иду за мечтой. И вот сейчас я как раз пытаюсь заняться любимым делом. Оказывается, напрасно?