Невыдуманные истории. Веселые страницы из невеселого дневника кинорежиссера
Шрифт:
* * *
В конце сороковых годов на нашей студии снимались только документальные ленты. Снимали их тогда в огромном количестве. И не мудрено, что из журнала в журнал кочевали сюжеты, похожие один на другой, как две капли воды. Наиболее предприимчивые из нас, режиссеров, снимали, как правило, только героев сюжетов, их крупные планы. Общие же планы городов и сел, заводов, колхозов брали из старых журналов.
Обеспокоенный этим, министр кинематографии Андраник Шагинян издал приказ, запрещающий пользоваться,
особого на то разрешения, фильмотечными кадрами.
Снимал я тогда очерк о проводимых в Ереване Всесоюзных легкоатлетических соревнованиях. Во время монтажа фильма, обнаружилось, что, как это бывает обычно, не хватает кадра – общего плана зала оперного театра, где вручались награды победителям соревнований. Не задумываясь, я взял недостающий кадр из первого попавшегося журнала, будучи в полной уверенности, что никто этого не заметит.
После просмотра фильма меня пригласил к себе Шагинян:
– Приказ мой не выполняешь, – сказал он мне. – Монтируешь старые кадры.
– Что вы, Андраник Христофорович, очерк событийный, ничего подобного раньше не происходило в Ереване.
– Речь идет об общем плане…
– А-а… Я туг ни причем. Операторы не балуют нас новыми точками.
– Это ты брось! – перебил меня министр. – Не был я в тот вечер в зале. А у тебя – сижу в первом ряду и чему-то улыбаюсь…
* * *
– Вы от художника Арутчьяна? – спросила секретарша редактора, взглянув на рисунок, который Валя Подпомогов держал в руках.
– От Арутчьяна, – соврал я.
… Редактор долго, придирчиво рассматривал карикатуру. Он машинально расставил недостающие в тексте запятые и, не глядя на нас, сказал:
– Передайте Сергею Аветовичу, что рисунки дадим в завтрашнем номере.
– Вы действительно его напечатаете?! – одновременно спросили я и Валя.
Редактор удивленно посмотрел на нас поверх очков:
– Действительно. А что?. . Есть возражения?
Он только теперь заметил подписи под карикатурой.
– Да-а…
Редактор махнул рукой и… размашисто написал на обороте рисунка – «В номер».
На следующий день мы, дрожащими от волнения руками, развернули «Коммунист». На первой странице газеты бесчинствовал «наш» Трумэн. Он злодейски пытался поджечь «факелом Герострата» земной шар…
* * *
Осенью сорок восьмого мы с Эразмом Мелик-Карамя-ном снимали фильм о профессоре Манасаряне. Том самом, кто первым «замахнулся» на Севан.
При встрече с нами, ученый показал копию прошения наместнику Кавказа Воронцову-Дашкову, в котором он предлагал «расширить русло реки Занги, дабы умножить сток озера Гогча, и направить воды оные в засушливые районы Арарат-
ской равнины».
На прошение студента наместник высокомерно начертал:
«Милостей природы следует добиваться упованием на бога, а не бредовыми проектами господ студентов. В Российской империи реки будут течь туда, куда им положено!»
– Об этом мне сообщили в письме из канцелярии наместника. К сожалению, письмо не сохранилось, – виновато улыбнулся Манасарян.
– Ну
Мелик-Карамян незамедлительно занялся, как он выразился, «восстановлением факта» – изготовлением письма.
Где-то в архиве он раздобыл подлинный бланк канцелярии наместника Кавказа, отпечатал текст письма на машинке со старым шрифтом.
За начальника канцелярии подписался бухгалтер студии Мигран Христофорович Сагателян, владеющий редкостным в наши дни каллиграфическим почерком.
Спустя год мы обнаружили этот документ в одной из московских газет, в подборке, посвященной строителям Севано-Разданского каскада.
Письмо это, став таким образом «историческим», затем не раз публиковалось на страницах различных изданий.
* * *
В 1959 году я экстерном заканчивал Ереванский театральный институт.
«Роль артистов театра имени Сундукяна в развитии армянской художественной кинематографии» – так была сформулирована тема моей дипломной работы.
Дни шли, а работа не складывалась. Не получалось начало.
Не доставало, как мне казалось, толкового письма. Ну, скажем, письма Ованеса Абеляна к Бекназарову.
Таким оно могло (вернее, должно) было быть:
«… Вы, очевидно, удивлены моим столь поспешным согласием сниматься в Вашей ленте. Что заставило меня, убежденного «киноненавистника», принять Ваше любезное предложение и попробовать свои скромные силы в новом для меня искусстве – слова Белинского: «Сценическое искусство есть искусство неблагодарное, потому что оно живет в минуту творчества и могущественно действуя на душу в настоящем, оно неуловимо в будущем!..» И еще, главное, желание сделать талантливое творение Ширвана достоянием миллионов, это возможно лишь средствами кино…»
Первым прочитал мою работу Левон Калантар.
/- А письмо Абеляна ты придумал?. . Верно ведь – придумал?. . – расплывшись в хитрой улыбке, спросил Левон Александрович.
– Придумал, – признался я, – выкинуть?
– Почему же… Сделай сноску – «Из личного архива Бекназарова». И пусть маловеры ищут его.
Левон Александрович, не разжимая губ, беззвучно рассмеялся:
– Убежден, письмо это ты еше не раз встретишь в научных исследованиях.
Так оно и случилось. Пять лет спустя в одном солидном издании я прочитал «письмо Ованеса Абеляна» со сноской – «Из личного архива Бекназарова».
Автор публикации был точнее меня. Он указал дату письма – «23 марта 1925 год. Тифлис».
* * *
В числе «главных действующих лиц» фильма «Пленники барсова ущелья» был и… огромный бурый медведь – Потап. Выловили его в Уссурийском крае и доставили в альпинистский лагерь «Домбай», где снимались натурные эпизоды картины.
Медведь оказался на редкость смышленым и добродушным существом. Он сразу же подружился с нашими маленькими артистами. В свободное от съемок время Потап резвился с мальчиками, ел прямо из их рук, бродил с ними на поводке по лагерю, вызывая восторг и изумление альпинистов.