Нежеланный брак
Шрифт:
Она снова смеется, запрокидывая голову, и, черт побери, она выглядит потрясающе. Совсем не кукольной. Нет, сейчас она настоящая. И она моя.
Музыка стихает, но я не спешу уводить ее с танцпола. Я все еще держу ее в своих руках, не готов выпустить. Я не должен наслаждаться ею. Не заслуживаю этого. Но, блять, я не могу отойти. Не сейчас. Не когда она смотрит на меня так, будто впервые не презирает каждую клетку моего существа.
— Еще один танец? — Ее голос звучит с неподдельным интересом. — Сегодня ты не подготовил
Мои губы дергаются в сдержанной ухмылке. Не ожидал, что она припомнит мне мое поведение в прошлом. И черт, приятно удивлен, что она это сделала.
— Нет, — честно признаюсь я. — У меня больше нет оправданий, да и у нас с тобой уже нет времени. До конца года ты станешь моей женой. От этого не сбежать, не отвертеться.
Ее улыбка медленно гаснет, и она отводит взгляд.
— Я знаю, — шепчет Фэй, и в ее голосе звучит нечто, от чего у меня сжимается грудь. Может, она и правда околдовала меня сегодня, потому что в этот момент я ловлю себя на желаниях, которые клялся себе никогда не испытывать. Желаниях, которых не заслуживаю.
Я скольжу рукой по ее спине, и она невольно прижимается ко мне сильнее, когда начинает играть медленная баллада.
— Тот вопрос, что ты задала мне по телефону, — шепчу я, ведя пальцами вверх по ее позвоночнику, пока не касаюсь затылка. — Что тебя спровоцировало?
Она тут же напрягается, и ее улыбка полностью исчезает. Отводит взгляд, но я притягиваю ее еще ближе, так, что наши тела плотно сливаются воедино. Музыка звучит где-то далеко, а мы замираем прямо посреди танцпола.
— Ответь мне.
В моем голосе слышится не только приказ, но и слабая, едва ощутимая мольба. Глухая нотка отчаяния.
— Дашь мне обещание? — Ее глаза, наполненные страхом и надеждой, впиваются в мои, будто она хочет довериться мне, но не смеет. Она дает мне шанс. На что — я пока не знаю.
— Любое, — отвечаю я, не раздумывая. Прыгаю в бездну.
Она делает судорожный вдох, но уже не отталкивает меня.
— Обещай, что не рассердишься, когда услышишь мой ответ, и не накажешь меня за то, что вторглась в твою личную жизнь. Я знаю, что наш брак ненастоящий, и я бы никогда…
— Говори, — требую я. — Я не злюсь, детка. Просто скажи мне.
Она медлит, но ее руки крепче сжимают мою шею, словно она бессознательно ищет в этом спасение. И от этого у меня внутри что-то переворачивается.
— Я спросила из-за тех фотографий… — ее голос почти неслышен. — Фотографий тебя и Марии на пляже. Тех, что напечатал «The Herald». Ты сказал, что летишь в Лондон по работе, а потом тебя засняли полуголым с твоей секретаршей на пляже в Испании. Я… я просто не знала, что думать.
В ее глазах мелькает отчаяние и какая-то покорность судьбе, прежде чем она снова прячет лицо, хоть и стоит в моих руках.
— Прости, — бормочет. — Я не должна была… не должна была спрашивать. Очевидно, что ты не хотел, чтобы я знала. Я могу закрыть
— Пожалуйста, посмотри на меня, — прошу я.
Она замирает, но медленно, напряженно поднимает голову. И у меня скручивает все внутри, потому что я вижу…Боль. Ее боль. Ту, что, возможно, носит на себе с самого детства. Ту, что раз за разом прятала, каждый раз видя меня в объятиях другой?
Я с трудом вдыхаю и смотрю ей в глаза.
— Фэй, я знаю, что тебе трудно в это поверить, но я был там по работе. Организовывал совместную сделку для Сиерры и Зейна. Сиерра покупает землю, на которой стоит тот отель, а Зейн забирает сам отель. Да, я был в плавках, но только потому, что владелец настоял, чтобы переговоры проходили прямо на пляже — за обедом и с полным доступом ко всем удобствам. Я не видел этих снимков, но уверяю тебя: это не то, чем кажется. С того момента, как я сказал, что принадлежу тебе, так оно и есть. Так и будет.
Она смотрит на меня так, будто хочет поверить. Хочет. Но не может. И это убивает меня. Я ломаю ее. Даже не осознавая, даже не желая этого, но каждый мой шаг к ней причиняет ей боль. Когда-то Сиерра сказала мне, что, может, сделав Фэй счастливой, я смогу искупить свои грехи. Но как?
Я умею только пробуждать в ней эмоции, которые она прячет. Каждый наш шаг сближает нас, но этого недостаточно. Удержать ее подальше от Эрика — это не то же самое, что действительно сделать ее своей.
Как, черт возьми, сделать счастливой женщину в моих руках, если я сам не знаю, что такое настоящее счастье?
Глава 14
Фэй
Телефон вибрирует на крышке рояля, и я смотрю на него, разрываясь между чувством вины и искушением. С экрана светится имя Эрика, но я сбрасываю звонок, не в силах переключиться с мыслей о Дионе.
Что-то в том, как он флиртовал со мной на гала-ужине, заставило нашу помолвку впервые показаться настоящей.
Когда мы танцевали, его руки лежали на моей спине, наши тела двигались в едином ритме… Это ощущение было новым, непривычным. Я чувствовала себя в безопасности. Желанной. Это было так правильно. Но теперь внутри меня поселился раскол. Мое сердце все еще сжимается при мысли об Эрике, но когда я думаю о Дионе… Я больше не боюсь.
Я вспоминаю, как он спросил, хорошо ли я себя вела ради него, и от этого у меня перехватывает дыхание. Вспоминаю, как он сказал, что теперь принадлежит мне и будет воспринимать нашу помолвку всерьез. Тогда я подумала, что это просто игра, что между нами ничего не изменится. На первый взгляд, так и есть. Но почему тогда все кажется другим?
— Фэй, — голос отца заставляет меня поднять голову. Он стоит в дверном проеме нашей звуконепроницаемой музыкальной комнаты, и я мгновенно напрягаюсь. — За тобой заедет Анна Виндзор. Десять минут. Будь готова.