Нежнее неба

Минаев Николай Николаевич

Т. М. Шах-Паронианц («Не читайте Вы беспечно…»)

Из письма

Не читайте Вы беспечно Нынешнего беллетриста, Пишущего по уродски, И тогда Вам будет вечно В Пятигорске не гористо И не кисло в Кисловодске. 1929 г. 4 июля. Четверг. Москва

Я. Д. Поюровскому («Без стоянья и забкнижки…»)

Без стоянья и забкнижки — О советская стезя! — Даже детские штанишки Получить теперь нельзя. Я же Вам сверх всяких выдач И не в очередь, Пою — ровский Яков + Давыдыч, Эту книгу отдаю. Пусть она дыханьем ровным Вашу

душу обольстит, Пусть к поэзии Петровнам Утоляет аппетит. Пусть, мне большего не надо, Хоть на миг, но до конца Всколыхнет моя «Прохлада» Поюровские сердца. <1929 г. 7 июля. Понедельник. Москва>

Надпись на открытке («Передо мной сия открытка…»)

С. А. Минаевой

Передо мной сия открытка, И хлопнув Музу по плечу Я как всегда легко и прытко На ней стихами настрочу. Смотри: вдали темнеют горы, Над ними виснут облачка, А эти люди разговоры Ведут про «белого бычка». И в излияниях ретивых, Они скрипят на все лады О том, что в кооперативах Не купишь даже ерунды. О том, что стало год от года Трудней скопить хотя бы грош, О том, что скверная погода И не особенная рожь. О том, что хлеба слишком мало, Да и картошки не ахти, Что жизнь за жабры всех поймала, Хоть плачь, хоть смейся, а кряхти. А ветерок едва вздыхает, И веет свежестью родник, И в стороне благоухает Укрытый липами цветник. Ты разгляди картинку эту, Свой слух стихами побалуй И с благодарностью поэту Пошли воздушный поцелуй. 1929 г. 8 июля. Понедельник. Москва

C. А. Минаевой («Чтоб жизнь твоя как фейерверк…»)

Надпись на открытке

Чтоб жизнь твоя как фейерверк Была без всяких оговорок, Одиннадцатого в четверг Я выезжаю в 10.40. И проведя без сна всю ночь, И оттого похож на Будду, По расписанию точь-в-точь К тебе я в пятницу прибуду. 1929 г. 10 июля. Среда. Москва

A. И. Строковскому («Устроившись в вагоне на ночь…»)

Устроившись в вагоне на ночь Удобней, чтобы сну помочь, Я все же, Александр Иваныч, Увы! – заснуть не мог всю ночь. В зубах дымилась папироса, Меня качало и трясло, И с каждым мигом от «Литоса» На Нижний Новгород несло. Давно знакомую картину Мне рисовал в потемках ум: Сидите Вы согнувши спину Над балансированьем сумм. И возле Вас в приливе гнева Агент какой-нибудь рычит, А в темном уголке налево В. К. Землянова «стучит». И Соломон Наумыч снова, Желая вылезти из пут, Идет в фонарную Бахнова Всего лишь на двадцать минут. Напротив в комнате, с отвагой, Чтоб дело было «на мази», Шуршит оберточной бумагой Миниатюрная Зизи. А сзади Вас в живхудотделе С усами спец и без усов Работают семь дней в неделе По восемнадцати часов. И с неусыпною заботой, В горячем воздухе тайком, Парит над этою работой Как ангел смерти – ликвидком. 1929 г. 15 июля. Понедельник. Нижний Новгород

Т. И. Громовой («Я, к сожаленью, не неистов…»)

Я, к сожаленью, не неистов И не шипуч как хлебный квас, Я не из стана футуристов, Что в Петербурге тешил Вас. Но все ж, чтоб быть духовно сытым И Вам, и мужу, и А. И. Внимательно и с аппетитом Читайте Вы стихи мои. А я зимой под вой метели Припомню, лежа на боку, Хозяйку

громовской «артели», Июльский полдень и Оку. <1929 г. 3 августа. Суббота. Нижний Новгород. Новая деревня>

С. А. Минаевой («Хоть в душе не мало дырок…»)

Хоть в душе немало дырок, Но по-прежнему любя, Из классических Бутырок Поздравляю я тебя. Вместо пышного букета, Я сегодня впопыхах Отошлю посланье это В хореических стихах. Пусть оно, дорогу зная, В Известковый полетит, И тебе, моя родная, Пусть улучшит аппетит. Не тоскуй, цвети и здравствуй И люби меня к тому ж! Твой, вновь твой и еще раз твой Изолированный муж. <1929 г. 30 сентября. Понедельник. Москва>

B. С. Сноведской-Шахматовой («Я Вам сегодня на прощанье…»)

Я Вам сегодня на прощанье Стихами путь осеребрю, И исполняя обещанье Свою «Прохладу» подарю. А Вы в признательность за это Должны, забыв хандру и грусть, Читать московского поэта Нижегородцам наизусть. 1929 г. 23 октября. Среда. Москва

«Мне не улыбалась жизнь простая…»

Мне не улыбалась жизнь простая, Был я до экзотики охочим, Жил предосудительно мечтая О Таити, Мексике и прочем. Но судьба, чтобы во мне заштопать Идеологические дырки, Как-то ночью черною как копоть Привезла мечтателя в Бутырки. О, страна Эмаров и Майн-Ридов! Я проник в твои глухие недра: Экземпляры всевозможных видов Были экспонированы щедро. Раздавалось с посвистом сопенье, Храп был то эпическим, то бурным, И носов лирическое пенье Смешивалось с громом нецензурным. И когда, сложив себя на части, Я на нары втерся понемногу, Некто неопределенной масти Положил мне на голову ногу. Вмиг исчезла вся моя дремота, Я не мог отделаться от зуда… Рядом с кем-то вроде бегемота, Кто-то с чахлой внешностью верблюда Крепко спал, а дальше, где сияла Лысина, выпячивая скулы, Головой торчал из одеяла Самый близкий родственник акулы. И дивясь необычайной яви, Я пытался выяснить на деле Где я: на Ямайке иль на Яве? В Занзинбаре иль в Венесуэле? Но решить задачу эту скоро Невозможно без поддержки магов: — Тут была и фауна и флора Всех морей и всех архипелагов. Как-то раз, когда весьма упорно Я боролся с съеденными щами, Голос равнодушный как валторна Объявил мне: «Ну давай с вещами!..» Я глаза раскрыл и брови сузил, Потрясенный, так сказать, моментом, И пошел, взвалив на плечи узел, Следом за прекраснополым ментом. И вступив на европейский берег, Распростившись с жизнью бестолковой, Я из Азии, Африк и Америк По Москве поехал в Известковый. И – былой по тропикам скорбитель — Я скажу вам, взрослые и дети, Знайте, что Бутырская обитель Экзотичнее всего на свете! <1929 г. 27 октября. Воскресенье. Москва>

А. А. Галунову («Александр Андреич Галунов!..»)

Александр Андреич Галунов! Врач, поэт, художник, Бога ради, Негров, крокодилов и слонов Не старайтесь отыскать в «Прохладе». В пышном экзотическом раю Здесь я не блаженствую, поверьте, Здесь я чистым голосом пою О любви, о звездах и о смерти. Но меня не трогает тоска: Ведь для сердца моего не ново, Что моя поэзия близка Сердцу Александру Галунова. <1929 г. 20 ноября. Среда. Москва>