Нежнее неба

Минаев Николай Николаевич

О. П. Шкафер («Весь день пробегав в поисках ретивых…»)

Весь день пробегав в поисках ретивых, Я не увидел в кооперативах Ни тортов, ни пирожных, ни вина, Ей Богу, это не моя вина! Ведь несмотря на наши достиженья, У нас теперь такое положенье, Что граждане, встав в очередь, поют: — «Бери скорее, что тебе дают!..» А потому примите благосклонно Сей скромный дар, добытый без талона, Который Вам в день Ваших именин Принес небезызвестный гражданин. Привыкнув мыслить здраво и конкретно, Пришел я к выводу, что Вам не вредно Во времена культурных эстафет За чаем скушать несколько конфет. К тому ж особенны конфеты

эти, Таких еще не сыщется на свете: Ведь посвятив работе этой час, Их подсластил стихами я для Вас. <1932 г. 24 июля. Воскресенье. Москва>

«Вас, неповторимые стихи…»

Вас, неповторимые стихи Эти с экзотическими метками, Создавал я, видно, за грехи, Некогда содеянные предками. Вам на свет не выбраться из тьмы, Не по месту вы своеобразны и Не смущать советские умы Пролетарские и буржуазные. Вам бы время самое цвести, Но в стране сплошного процветания Индивидуальность не в чести И предосудительны мечтания. 1932 г. 9 декабря. Пятница. Москва

«Спевак к делу охладела…»

Спевак к делу охладела, Зав все это разглядел И сказал: «Такое дело Мне испортит весь отдел!..» И за то, что не радела Уготовил ей удел: — Сдать дела и после дела Оказаться не у дел. 1932 Москва

«Ты как любовница ни бе ни ме…»

Ты как любовница ни бе, ни ме, А как жена на редкость неудобна, С тобой я был в какой-то полутьме И мне жилось совсем-таки не сдобно. Мне лезла в голову лишь дребедень, Лишь раздражение в душе бродило, Но, наконец, в один прекрасный день Ты от себя меня освободила. О, этот день!.. Ему моя хвала, Он снежен был, хотя морозил слишком, И ты благополучно отбыла С нажитым за три года барахлишком. И вот опять мне с жизнью по пути И полное спокойствие на Шипке… Судьба, судьба за это мне не мсти, Я целиком признал свои ошибки! 1932 Москва

«Это не комедия, поверь…»

Это не комедия, поверь, И не сумасбродное художество, Я в любви разборчивей теперь, Не переношу я в ней убожества. Как-никак ведь ты мне не жена, Что ж я буду все тебя разгадывать? Женщина не мудрствовать должна, А уметь быть радостной и радовать. Ну, а ты как раз наоборот: Ты всегда настроена панически, Из всего городишь огород, Ко всему подходишь иронически. Постоянно пичкаешь меня Философией банально-пресною, И все явственней день ото дня Превращаешься в неинтересную. Разве кто любовнице простит, Что жене и то не извиняется? Если притупился аппетит Кушанье, как правило, меняется. Так прощай, не жди и не зови, Это не каприз и не чудачество: — И в промышленности, и в любви Следует вести борьбу за качество!.. 1932 Москва

«Я уклада жизни не нарушу…»

Я уклада жизни не нарушу, Не пойду наперекор судьбе, Обновлю я комнату и душу И совсем забуду о тебе. Мне не нужно к прошлому возврата, Я случившегося не кляну, Разве это горькая утрата: Потерять фальшивую жену? Ты ушла – и скатертью дорога! Мы впотьмах блуждали наугад, Наша встреча –

ложная тревога, А любовь – дешевый суррогат. И давно предвиденным прощаньем На мгновенье сердце опаля, Просиял мне ярким обещаньем Этот день – восьмое февраля. 1932 Москва

«Берегись! Играешь ты с огнем!…»

Берегись!.. Играешь ты с огнем!.. В моем сердце скоро будет чистка, Ты лишиться места можешь в нем, Канительщица и формалистка. По тебе я месяц уж томлюсь, Ты же тянешь, тянешь без предела; В делопроизводстве это плюс, А любовь совсем другое дело! Не мешало бы тебе понять, Что в любви не требуется фальши, Если ты дала себя обнять, Значит нужно двигаться и дальше. Ну а ты в теории – Париж, А на практике какой-то Китеж: Молвив а, ты бе не говоришь И до визы Загса волокитишь. А ведь каждый профсоюза член Знает, что для нарсуда и Жакта Загс отнюдь не обязателен, С них вполне достаточно и факта. Верить в загсовскую благодать — Правоуклонистская замашка, Что тебе, подумай, может дать Лишняя за номером бумажка? Ведь она в саду твоей любви Не прибавит роз и незабудок; Ради Бога, быстро изживи Этот буржуазный предрассудок. А не то в два счета разлюбя, — Формулирую свой вывод кратко, — Я из сердца вычищу тебя, Волокитчица и бюрократка! 1932

«Юная кокетка и нарядница…»

Юная кокетка и нарядница Кровь мою сумела всколыхнуть, У нее пленительная задница И очаровательная грудь. Но сия классическая грация Волокитой длительной грозит: — С ней необходима декорация И в античном стиле реквизит. Тут прямолинейно-откровенному Быть нельзя в стремлениях мужских, Ей не скажешь кратко, по-военному: – «Раз, два, три!.. Даешь и никаких!..» Нужно с ней разыгрывать идиллию На аркадный этакий фасон, Поднести то розу ей, то лилию, При луне вздыхать с ней в унисон. Говорить, что сердце разрывается От тоски, что жизнь – пустой мираж, Вообще создать, что называется, Соответствующий антураж. В результате антуража этого, Приблизительно недели в две, Будет лиловато-фиолетово У нее в крови и в голове. И она, забыв об осторожности, Прелестей созревших благодать Мне сама при первой же возможности Пожелает полностью отдать. Так, талантливо и без апатии Проведя всю эту канитель, Я путем высокой дипломатии Залучу красавицу в постель. 1932

«Я только мельком вижу Вас…»

Я только мельком вижу вас, Всегда на миг, всегда случайно, И для меня цвет ваших глаз, Как и улыбка ваша – тайна. Прекрасный плод нередко гниль Таит и лгут у женщин лица, Хочу узнать вас, чтобы иль Приблизиться иль отдалиться. Еще томленья в сердце нет, Но ожидание тревожит: — Что это, лживый пустоцвет, Или росток любви быть может?.. 1932

«Перестань кокетничать со мною…»

Перестань кокетничать со мною, Изощряться в женском обаяньи, Ни небесной страстью, ни земною Я пылать к тебе не в состояньи. У тебя движенья угловаты, Шея цвета блекло-голубого, Руки неизящны как ухваты, А физиономия дубова. На успех тут шансы очень плохи, Так зачем же тратить по-пустому Эти неестественные вздохи, Эту бутафорскую истому. Брось вокруг да около крутиться И платок безжалостно не тискай, Ведь тобою может восхититься Лишь мужчина с временной пропиской. 1932 Москва