Нежное прикосновение
Шрифт:
— Я тороплюсь закончить работу, — резко оборвала Анна. — Если вы не будете мне мешать, я буду вам благодарна.
Они замолчали. Потом Стефен спросил тихо:
— Ты хочешь остаться одна?
— В Америке я собираюсь жить в добродетели, — ответила Анна, не поднимая глаз от своей работы. — Буду работать упорно и постараюсь не зависеть от мужчины. Если это значит быть одной, значит, так и будет.
В ее ушах эти слова прозвучали грустным финалом. Одинокая… Перепуганная… Неуверенная… Стефен откашлялся:
— Анна, я прошу прощения за все, что наговорил прошлой ночью и…
Анна перестала шить. Потрогала нежное кружево — чистое, незапятнанное, и подумала: не потому ли она его так любит, что в нем есть все, чего нет в ней. Мысль о своем изгаженном прошлом напомнила ей жестокие слова Стефена. Она воткнула в кружево иглу. «Он пытается вернуть мое расположение, — сказала она себе. — А извиняется только затем, чтобы меня задобрить и попытаться опять меня добиться».
— Вы сказали тогда все, что хотели сказать, — ответила она, не глядя на него. — Когда прибудем в Нью-Йорк, мы расстанемся.
— Расстанемся?! — Стефен помолчал. — Я скорее расстанусь с солнечным светом, чем с тобой.
У Анны задрожали пальцы.
— Я еще могу отличить пути праведные от неправедных, — заметила она. — И сама решу, что для меня лучше. Так что больше ни о чем не просите.
Часть II. НЬЮ-ЙОРК
ГЛАВА 1
Большой залив Нью-Йорка представлял великолепную панораму голубого неба, покрытых лесами холмов и широкой гавани, утыканной парусами. Величественно рассекали воду корабли при всех парусах, рядом крутились шлюпки и шхуны. Пароходы, с их пенным кильватерным шлейфом, тянули волокна дыма.
Казалось, что на палубе столпилась в полном составе пассажиры и команда «Мэри Дрю». Это была шумно-праздничная толпа, толкающая друг друга из-за места у ограждений, оживленно жестикулирующая и кричащая. Оживление толпы и великолепный вид Нью-Йорка с его гаванью только усилили беспокойство Анны.
Она прижалась к ограждениям, вглядываясь в длинную полосу города — калейдоскоп крыш, покрытых черепицей, парящие шпили церквей и зеленые лоскуты парков. «Нью-Йорк, — думала она, и с каждым поворотом большого корабельного винта возрастал ее страх. — Скоро я буду на улице — одна со своими сундуками, с небольшой суммой денег и испарившейся отвагой».
Она посмотрела на Стефена, стоящего рядом с ней и показывающего Рори достопримечательности панорамы — церковь Троицы, Губернаторский остров… Когда она, подавив свою гордость, попросила помочь найти место для проживания, он развел руками.
— Не знаю, Анна, — сказал он, — нелегко найти место, чтобы было дешево и безопасно для одинокой женщины.
«Может быть, его больше не заботит, что со мной случится?» — страдая, думала она. Анна не могла отрицать, что у него были на это причины. Он помог ей в самое опасное время ее жизни, а что она дала взамен? Ничего, только перечила, кричала и пошла на настоящий обман. Не один раз за последние дни она придумывала выражения благодарности, но боялась, что, открыв рот, выдаст не то, что на уме, а то, что на сердце.
Ах, в какую передрягу она попала! И зачем
На берегу они разглядели круглое, похожее на крепость, строение, которое Стефен назвал Кэстл Гарден, иммиграционный отстойник, где пассажиров из четвертого класса задержат. Иммигранты помоются и обменяют валюту, а потом заключат договоры по высадке в Нью-Йорке.
Миссис Смит-Хэмптон рассказала Анне, что дамы из Нью-Йорка приезжают в Кэстл Гарден, чтобы подобрать служанок. «Девушки, — сказала она, — могут зарабатывать хорошее жалованье, потому что американские девушки отказываются служить в прислугах». Когда на «Мэри Дрю» остановили машины, печальные мысли Анны обратились в головокружительный страх. Пристань заклубилась от активности, толпы — люди отталкивали и пихали друг друга в своем нетерпении продвигаться. Жизнь на берегу казалась шумной и суматошной. Анна вдруг поняла, что, возможно, каюта «Мэри Дрю» была самым безопасным местом в ее жизни.
Она с силой натянула поля своей круглой соломенной шляпки, купленной, чтобы соответствовать понятиям элегантности Грэфтон-стрит 2 , и сказала себе, что мирные дни остались позади. Она, как и прежде, предоставлена самой себе, и лучше приготовиться к худшему. Сходни спустили со стуком, и пассажиры из четвертого класса бросились вперед, волоча свои мешки и испуганных детей. Анна наблюдала, как они стадом направляются к таможенной инспекции, потом на баржи, которые должны перевезти их в Кэстл Гарден. В усиливающейся панике Анна удивлялась себе — зачем она отказалась от места прислуги?! Даже у служанок в прачечных и посудомоечных есть место для того, чтобы спать, еда и, кроме того, приятель, а то и двое, среди других слуг. Стефен коснулся ее руки.
2
Грэфтон-стрит — одна из самых респектабельных улиц Дублина, с ф ешенебельной публикой и магазинами.
— Что ж, пойдем, — сказал он, поднимая на плечо ее самый большой сундук. Его багаж заберет грузчик, проведет через таможню и доставит по указанному адресу.
Рори начал что-то говорить, но Стефен прервал его и обратился к Анне:
— За воротами есть зазывалы от пансионов… Они о вас позаботятся.
— Зазывалы! — воскликнула Анна, вспомнив грубых людей с быстрой речью в Ливерпуле. Они вырывали у нее пожитки, пытаясь заполучить ее в пансионы, где управляющие назначали фантастические цены за грязные комнаты.
Держа за руку Рори, Стефен уже двинулся к выходу. Анна подхватила сундучок поменьше и поспешила за ним.
— Лучше бы мне идти в отстойник эмигрантов, — заговорила она, догнав их на сходнях. — Может, мне нужно искать место прислуги… Миссис Смит-Хэмптон сказала, что там есть агентство по найму девушек.
Стефен мельком посмотрел на нее; выражение его лица было вежливо-равнодушным.
— Я предлагаю тебе хорошее место.
— Я не могу с вами жить!
— Ты можешь у меня работать.