Нежность к мертвым

Данишевский Илья

(которого тогда звали не Бенедикт, какое-то очередное глупое

имя) сказал, что Ремарк был трусом, малодушной плотью или

даже конвертом с маркой глупости на белесом лбу, и поэтому к

двенадцати следующего дня все спали, кроме Варфоломея.

Итак, почтальон. Да, именно он, ему страшно от этого дома,

кажется, он никогда раньше не видел этого дома, хотя так час-

то ему приходилось пересекать Сен-Жермен насквозь, и только

когда ему велели отнести письмо Сюда,

он увидел старинный

особняк с барочными колоннами и статуей Ваала во дворе, и

что Ваал исторгает изо рта воду в полость бассейна, и в голове

почтальона были смутные ощущения, что этого дома никогда

не существовало здесь раньше, и что-то в этом совсем не то, он

даже понюхал письмо, и письмо тоже показалось ему стран-

ным, хоть оно и было совсем обычным, ему показалось, что

какая-то неладица произошла в это утро, ощущение соскальзы-

вания (иначе и не скажешь) закружило его голову, это было

самым сильным чувством за всю его жизнь, ему даже хотелось,

чтобы это ощущение потусторонности продолжалось, какой-то

251

Илья Данишевский

чертоворот, это была длительная и спелая боль в Париже, и

вот дверь открылась.

Портреты Варфоломея вызывали трепет неподготовленной

публики. Есть какое-то психологическое состояние в этом

взгляде, когда кто-то разглядывает такие работы. Джефф Не-

венмейер28 постарался на славу. Картина, в которой живет

патология или портрет патологии. Эти картины висят в подва-

ле, своеобразный триптих: большой фаллос Варфоломея изо-

бражен во всех анатомических деталях, ровно четыре вены,

которые кружат друг вокруг друга, сливаются и отталкиваются

на белой поверхности этого члена, эрегированная патология

оголена, ярко-бурая голова упирается в левый край рамы, неес-

тественно-широкое отверстие с набухшей каплей урины; Вар-

фоломей в черном пиджаке гробовщика, его лапа ротвейлера

держит лопату гробовщика, розовый язык свешивается с на-

бухшей каплей слюны; Варфоломей обнажен, тонкое анрексич-

ное тело, каждый позвонок, каждая ребрина, лицо испорото

зазубренным ножом, набухшая капля крови, глаза вырезаны,

член скрыт синюшным бедром, эта плоть стоит на четверень-

ках, расширенная сфинктерная мышца напоминает второе ли-

цо, изогнутая в талии плоть повернута к зрителю двумя свои-

ми лицами, патология изогнутости.

На чердаке этого чудесного дома оставлены прошлые жиз-

ни. Иногда они играли в Ремарка и Дитрих, иногда в кого-то

еще, когда-то Бенедикт был доктором Лектером, а Грета по

очереди была Кровавой Мэри, Гиппиус З.

и Садако, кем-то

еще, кем-то еще; чердак, наверное, безграничен. Если идти

мимо стеллажей, манекены, одежда, шляпы (особенно шляпы),

то можно заблудиться, вероятно, кто-то умирал на этом черда-

ке от голода или жажды, около шести гектаром старых вещей,

потерянных картин, в аквариуме плавает утонувшая женщина,

секторы размечены, как размечают архивы, два раза в челове-

ческий месяц Варфоломей работает архивариусом, и если кто-

то без судороги готов озвучить заказ в его окровавленное лицо,

глаза скользят по бритому черепу, через несколько лет, он

28 Художник, нарисовавший известный портрет Джекоба Блёма —

«Брат, на что ты меня покинул…»

252

Нежность к мертвым

принесет необходимое. Отрезанная голова, коробка с мизинчи-

ками, обручальные кольца — упакованы в картонные коробки,

«небьющееся»; или скелет балерины, вмонтированный в огром-

ную музыкальную шкатулку, все в настоящую величину, гроб с

танцующим скелетом внутри (одно время Грета (тогда ее звали

иначе) не могла заснуть без этой музыкальной табакерки, за-

сыпая, она желала видеть, как мертвая балерина вращается,

закинув за череп свою костлявую ручку); ящики-гробы с ус-

нувшими внутри Барби, на железных цепях развешены фото-

графии: Грета на ривьере, Грета обнимает шею Джеффи Не-

венмейера, Грета-Грета-Грета и Она же в своем старом состоя-

нии, в один из последних дней своей человеческой жизни —

Грета в бархатной шапочке магистра, улыбающаяся Грета-

человек на подиуме, в окружении других магистрантов, Грета с

тоской в глазах, Грета с мечтами о любви, Грета любимая дочь,

Грета-Грета-Грета!

То было в год Греты Гарбо, когда ее муж зло сказал «как

же ты нам осточертела, Грета, как же ты утомила, но ничего,

однажды ты оступишься, однажды и ты упадешь, ты не безгра-

нична!»

Правило № 1245, сегодня не смотреть на работы Пикассо

Правило № 365, сегодня не обсуждать погоду

Правило № 2458, сегодня нельзя целоваться

Правило № 2411, сегодня нельзя чистить зубы

Правило № 1783, сегодня нельзя читать Достоевского

Правило № 104, сегодня необходимо…

Долгое время на третьем этаже работал спиритический са-

лон. Медиумы сползались внутрь комнаты, завывали, дискути-