Незримый гений
Шрифт:
Потянувшись вверх, Брилл ухватилась за подлокотник для опоры и, подтянувшись, сначала села на корточки, а затем, когда прошли головокружение и дезориентация, встала.
В те мгновения, когда она впала в шок, тяжесть тел на ней каким-то образом уменьшилась, так что Брилл легко смогла повернуться и увидеть жадные языки огня, полностью охватившего оркестровую яму. «Господи, спаси их души, если там еще кто-то оставался». Ужасные, полные муки крики раздались в передней части зала, перекрывая треск и рев пламени. Вопли пострадавших вскоре перекрыли голоса убегающих зрителей, наполнив театр страдальческими вздохами
Брилл быстро глянула в сторону ближайшего выхода: ее чувствами мгновенно овладело желание сбежать прочь от шума и дыма. Она сделала несколько неуверенных шагов к распахнутым дверям; ее сердце бешено колотилось, дыхание с хрипом вырывалось из легких. Но потому Брилл поспешно развернулась и пошла по направлению к разрухе позади.
Жар от поистине адского пламени ударил ее в лицо; кожа на носу и щеках высохла и словно бы чересчур натянулась на костях. Брилл сощурилась от яркого ослепляющего света огня и могла разглядеть лишь темные контуры рассеянных по боковым проходам людей. Страх когтями впился в ее внутренности, ворочаясь там, как живое существо. Ждущие за спиной выход и прохладный чистый воздух так и манили к себе.
И вновь взгляд Брилл вернулся к оставшимся в театре людям — лежащим на полу и зажимающим раны; отовсюду доносились причитания. Как она могла бросить их? Зачем было все это, если сейчас она развернется и убежит?
Брилл нахмурилась и на миг прикрыла глаза, успокаивая себя. Ее руки тряслись; она облизала губы и окончательно отвернулась от выхода. До белых костяшек сжимая ручки своей черной сумки, Брилл, спотыкаясь, побрела в сторону пожара.
Она притормозила и уронила сумку, когда заметила юную леди, с безумным видом бегущую вверх по проходу; ее юбки были охвачены огнем. Устремившись за девушкой, Брилл ухватила ее сзади. Они тяжело рухнули на пол, но Брилл быстро вскочила и, используя собственные юбки, сбила языки пламени, пляшущие вокруг лодыжек девушки. Та разразилась слезами облегчения, пока Брилл помогала ей подняться на ноги.
— Вы не очень пострадали, поэтому поторопитесь и уходите отсюда. Скажите любому снаружи, кто согласится выслушать, что нам нужна подмога. Здесь много пострадавших, которых нужно лечить одновременно. Вы понимаете меня? — Девушка быстро закивала, более чем готовая бежать прочь от разгорающегося на сцене пожара.
Когда девушка побежала вверх по центральному проходу, Брилл повернулась и подняла свою кожаную сумку. Открыв ее, она вынула несколько рулонов марли, бутылку крепкого виски, острые ножницы и набор для наложения швов. Она упаковала все эти вещи днем ранее, достав дома из личного медицинского набора.
Балансируя медицинскими принадлежностями, Брилл двигалась через проходы, быстро оценивая состояние пострадавших, мимо которых проходила. Ее действия вскоре стали механическими, поскольку она бинтовала и обеззараживала массу ран и ожогов. Большинство из тех, к кому она подходила, могли выйти из театра на своих двоих, но было несколько человек, которые вряд ли смогут когда-нибудь подняться.
Тех, кто мог идти или хотя бы ползти, Брилл практически выталкивала к выходам, надеясь, что дальше они смогут выбраться самостоятельно. Но когда число тяжелораненых перевалило за две дюжины, Брилл почувствовала усталость, поскольку ей приходилось разрываться на части. «Я не настолько сильная,
Пожилой джентльмен, чью ногу она в данный момент бинтовала, пристально посмотрел на нее.
— Вы медсестра, юная леди? — спросил он вежливо, отмечая профессионализм ее действий.
— Нет, месье, я не медсестра, — ответила Брилл с блистательной напускной безмятежностью на лице, принуждая себя игнорировать жар и рев за спиной. Заметив смущение мужчины, она продолжила с некоторой неохотой: — Мой отец много лет был полевым хирургом. Я выросла, наблюдая за его работой. Я часто навещала его в больницах и провела много времени за чтением медицинских книг в его кабинетах.
Мужчина кивнул и похлопал ее по руке.
— Как это ужасно для такой прекрасной юной девушки.
Брилл нахмурилась на его замечание, поскольку в этом вовсе не было ничего ужасного. Это было познавательно. Когда умерла мама, Брилл была еще ребенком, и отцу пришлось в одиночку растить двоих детей. Не имея за плечами никакого опыта помимо воспоминаний о собственном воспитании, отец растил ее, скорее, как сына, чем как дочь: учил ее ботанике, анатомии, медицине и математике. Он поощрял ее склонность к анализу и независимости суждений; чаще покупая ей на дни рождения микроскопы и учебники по медицине, нежели платья и ленточки.
Когда Брилл стала постарше, отец даже брал ее с собой на работу, где она не только наблюдала различные заболевания и хирургические операции, но и помогала отцу ухаживать за пациентами. Именно здесь, рядом с ним, Брилл впервые увидела вред, который может причинить человеческому телу одна-единственная крохотная мина: миг — и оно превращается в перемолотые кости и разорванную плоть, и единственный выход, чтобы спасти жизнь — ампутация. И такой солдат еще может считать себя везунчиком.
Но куда чаще им не так везло. В результате Брилл еще подростком близко познакомилась со смертью. И ее не уставало поражать, как в один момент молодой человек еще здесь: его сердце бьется, легкие дышат, его разум мыслит и чувствует — а в следующий момент его уже нет. Искра, что давала ему жизнь и подвижность, угасла, и он просто исчез.
В коридорах и палатах этих больниц Брилл ухаживала за жертвами величайшей людской жестокости, поэтому теперь ничто не могло ее удивить. Неважно, как отвратителен поступок, она видела и похуже.
— Нет, месье, это не было ужасно, — пробормотала Брилл, туго перематывая лодыжку мужчины длинной хлопковой лентой. — Я всегда была благодарна за свое воспитание. Даже несмотря на то, что оно было довольно необычным.
Судя по виду, не особо впечатлившись этим, мужчина поморщился, когда она завязала тугой узел, чтобы закрепить бинт.
— Полагаю, изучение вами подобных вещей имело и свои недостатки. Осталось ли у вас время, чтобы научиться вещам, более подходящим для юных леди?
Брилл посмотрела на мужчину долгим изучающим взглядом. Было время, когда подобное утверждение могло разжечь в ней гнев и подвигнуть на колкий ответ. Но теперь она ощутила лишь краткую вспышку раздражения, которая едва ли заставила ее даже нахмуриться; гнев был подавлен в мгновение ока.
Отвернувшись от мужчины, Брилл сунула оставшиеся бинты обратно в сумку.