Незримый гений
Шрифт:
«Один из исполнителей, который не смог увернуться от люстры?» Он был первым мертвецом, на которого Брилл наткнулась в театре. Она печально покачала головой, поднимаясь на ноги. Только потом она заметила веревку на его горле и маленький пистолет в руке.
Брилл наклонилась, чтобы осмотреть мужчину более внимательно, когда до ее ушей донесся странный звук, перекрывая треск близкого огня. Как показалось Брилл, он напоминал лопающийся попкорн на теплой плите. Этот чудесный образ медленно угас, стоило ей сделать несколько шагов по краю сцены. Вид досок, с щелчком вылетающих из пазов, застал ее врасплох, стерев с лица выражение
Брилл потрясенно уставилась себе под ноги, когда пол под ними накренился. Задохнувшись, она отшатнулась в сторону, ее сердце затрепетало в глотке, задушив крик, поднимающийся ко рту. «О нет… нетнетнет. Сцена не может быть непрочной! Огонь даже не забрался так далеко…»
Брилл стояла совершенно неподвижно, ее дыхание вырывалось короткими вдохами. Она крепко зажмурилась, умоляя ужасный лопающийся звук прекратиться. Когда треск стих, она закусила губу и открыла глаза. Облегченная улыбка только начала озарять ее бледные черты, когда доски у нее под ногами разошлись. Доли секунды хватило, чтобы Брилл исчезла из виду. Единственным следом от ее пребывания на сцене осталась дыра, сквозь которую она провалилась.
========== Глава 6: Милосердие Господне ==========
Соединенные меж собой подвалы оперного театра, отделенные сокрушительным весом камня над ними, заливала полная и абсолютная тишина. Все суматошные звуки с верхних этажей: грохот пылающей люстры и шум людских голосов — рассеивались, не в силах проникнуть дальше самые верхних слоев, оставляя воздух тяжелым в своем безмолвии и запустении.
Эта давящая тишина медленно привела Брилл в чувство. Ее разум потихоньку боролся с глубоким обмороком, в котором она провалялась довольно долго. Со стоном Брилл ощутила некоторую необычность окружающей ее обстановки. Она лежала лицом вниз на кипе грубой хлопчатобумажной ткани; ее длинные волосы рассыпались по плечам. И она была вполне уверена, что ее юбки порваны в клочья. «Где я?»
Дезориентированная, Брилл перевернулась на спину, зашипев, когда ее избитое тело отозвалось болью. Медленно открывая глаза, она морально готовилась увидеть что-нибудь ужасающее. Быстро заморгав, Брилл посмотрела сначала налево, затем направо, но ничего не увидела. Абсолютно ничего. В испуге Брилл лихорадочно искала хоть какой-то источник света во тьме, но ничего не обнаружила. Ее сердце резко заколотилось, она коротко вскрикнула и села, вытянувшись в струнку и замахав руками перед глазами.
— Я ОСЛЕПЛА! — громко выдохнула Брилл.
Она немедленно разразилась чередой ругательств, которые заставили бы и моряка покраснеть от стыда: тревога и одиночество привели ее речь прямиком в то русло, которое она никогда бы не посмела выдать на публике. Затем, как раз когда первые признаки всепоглощающей паники уже затрепетали в ней, случилось нечто чудесное. Из темноты перед ней начали проявляться смутные серые контуры, едва различимые на окружавшем их черном фоне. Разорвав тишину громким свистящим вздохом облегчения, Брилл сообразила, что ее глазам просто нужно было время, чтобы привыкнуть к темноте. Чувствуя себя идиоткой из-за своего глупого, импульсивного всплеска эмоций, Брилл прижала ладонь ко все еще отчаянно колотящемуся сердцу.
Память о том, что произошло ранее, и как она очутилась в этом странном месте, возвращалась медленно,
— Они, должно быть, перекрыли газ, пока я была без сознания, — пробормотала Брилл самой себе, стараясь разобраться в обстановке. Заправив выбившуюся длинную прядь за ухо, она покосилась в темноту.
Кипа грубой хлопчатобумажной ткани, на которую она, по-видимому, приземлилась, оказалась несколькими старинными декорациями. Повернувшись, Брилл — ее зрение прояснялось с каждой секундой –разглядела окружавшие ее со всех сторон нагромождения старых декораций и коробок с пришедшими в негодность костюмами. Шагнув вперед, чтобы рассмотреть некоторые предметы поближе, Брилл сурово посмотрела на хаотичную мешанину свернутых тросов, фальшивого оружия и попорченных мышами костюмов, раскиданных кучами по полу.
Осудив беспорядок, даром, что он чем-то напоминал ее рабочий стол, Брилл выдохнула и вернулась в центр комнаты. Ее хождения взад-вперед подняли с пола пласт пыли в четверть дюйма толщиной, забивая воздух, пока у Брилл не запершило в горле. Резко закашлявшись, она осознала, что сюда никто не заходил долгие годы. При этой мысли по ее позвоночнику пробежал холодок. Брилл почувствовала свою изоляцию, словно удушливое прикосновение окутывающего ее савана.
Защищаясь от ледяного воздуха, Брилл обхватила себя руками. Она отошла от кипы декораций, выставив вперед одну руку, чтобы ориентироваться наощупь. Таращась в темноту широко раскрытыми глазами, Брилл отыскала дальнюю стену. Неуверенно продвигаясь вдоль нее, не отрывая ладоней и осторожно переставляя ноги, вскоре она наткнулась на выход.
Нервно хихикая, она медленно открыла дверь.
— Здорово, я нашла дверь. Теперь дайте мне несколько лет, и я найду выход наружу.
Оглянувшись через плечо на потолок, сквозь который пролетела, Брилл заколебалась на пороге.
— Коннер, должно быть, сейчас выводит людей. Если они попадут в больницу, с ними все будет в порядке. — И хотя она уже не могла ничем помочь, но все равно задавалась вопросом, достаточно ли она сделала. «Возможно, следовало захватить больше медикаментов или, может быть, я могла бы наложить шину потуже». — Я должна перестать гадать! Я больше ничего не могла сделать. Просто хватит думать об этом. — Фыркнув, Брилл повернулась и шагнула в дверной проем.
Спотыкаясь во мраке, касаясь одной рукой холодной каменной стены, она тихо двигалась по темному коридору. Единственным звуком, раздававшимся во тьме, было шуршание ее изорванных юбок. Немалое время спустя, так и не обнаружив ни двери, ни лестницы, Брилл начала всерьез сомневаться, что сможет самостоятельно найти выход.
Она со вздохом прислонилась спиной к ближайшей стене, чтобы обдумать дальнейшие действия. Пока что блуждание практически вслепую плодов не принесло. Брилл не знала планировки здания Оперы и не была уверена, что сумела бы выбраться, даже имея источник света. Она тряхнула головой, ненавидя собственную беспомощность.