Незримый гений
Шрифт:
Находя обсуждение успеха Эндрю неприятным для себя, Брилл отвернулась, уперев взгляд в пол, чтобы скрыть сверкнувшую в глазах ярость.
— Почему это должно иметь какое-либо отношение ко мне?
С улыбкой посмотрев на нее, Леклерк пригладил усы.
— Ну, лорд Донован оставил все свое состояние вам, мадам. Полагаю, он чувствовал себя виноватым, что его отец лишил его брата права на наследство и оставил вас ни с чем… поэтому он хотел позаботиться о вашем комфорте.
Хмуро поджав губы, Брилл едва удержалась, чтобы не оспорить это утверждение. Не хватило бы и дня, чтобы подробно объяснить,
— Я не хочу денег Эндрю… — стиснув зубы, прорычала Брилл. — Что насчет его матери? Разве они не должны перейти к ней?
Удивленный ее заявлением, Леклерк лишь моргнул.
— Мадам, леди Донован скончалась не далее, чем две недели назад… и совершенно не имеет значения, хотите вы этих денег или нет. Лорд Эндрю также добился того, чтобы восстановить положение в семье вашего покойного мужа. Так что технически деньги достались вам от мужа. Деньги и все его владения теперь ваши.
Утратив часть своего ледяного спокойствия, Брилл развернулась обратно и хлопнула ладонью по столу.
— Я не желаю денег этого человека! Они наверняка такие же черные, какой была его душа!
Улыбка Леклерка малость поблекла, и он прочистил горло.
— Теперь вы очень богатая женщина, мадам. Подумайте обо всех дверях, что распахнет для вас нынешнее положение. Одной из которых станет дверь, через которую вы уже сегодня покинете эту тюрьму. Вашу свободу обеспечило скорее влияние, которое получил в этом городе Эндрю, нежели отсутствие у них доказательств. Сперва обдумайте-ка это, прежде чем отказываться. Возможно, вы находились не в лучших отношениях с лордом Эндрю… но почему бы не использовать то, что осталось после него, в ваших собственных целях?
Готовая было выпалить очередное возражение, Брилл обнаружила, что ее рот медленно закрывается. Что-то в логичных аргументах адвоката пробилось сквозь ярость, которую она испытывала к человеку, отнявшему у нее любовь всей жизни. Чуть выпрямившись на стуле, Брилл заставила себя перестать хмуриться.
— Вы указали на важную деталь, месье. Но, пожалуйста, можем мы продолжить эту дискуссию в другой раз? Я неделю не видела свою семью и очень хочу наконец это сделать, — холодно спросила она — ее разум пытался постичь все, что открылось ей сегодня. Еще утром она ждала казни, а теперь стала свободной и унаследовала огромную сумму денег. Иногда жизнь бывает такой странной. «Полагаю, это знак… Я явно еще не завершила свой земной путь».
Собрав бумаги, Леклерк вскочил на ноги.
— Конечно, мадам. Я всегда к вашим услугам. Я могу отдать распоряжение, чтобы вам принесли смену одежды, а затем отвезли, чтобы вы могли воссоединиться с семьей. На это потребуется менее получаса.
«Значит, вот что дает тебе богатство? Наверное, я сумею к этому привыкнуть… есть столько возможностей использовать деньги Эндрю на благое дело».
— Хорошо… это меня устраивает. — Вместе с Леклерком подойдя к дверному проему, Брилл заметила нервно кружащего по коридору главного инспектора.
Увидев ее, тот нацепил на лицо широкую, дружелюбную улыбку.
— Мадам Донован… позвольте заверить вас,
Подняв руку, Брилл его оборвала:
— Скажите, это ведь ваша полиция готова сажать людей, не имея никаких доказательств?
— Ну… что ж…
Хотя правильным в этой ситуации было бы оставить эту тему и простить, Брилл поняла, что не хочет этого. Вероятно, год назад она бы просто ушла, но сейчас, взяв несколько уроков у самого Призрака Оперы, она ощутила, как растет ее негодование.
Прищурившись, Брилл вскинула подбородок.
— Не думайте, что я забуду, что вы планировали со мной сделать… — угрожающе выплюнула она и, резко развернувшись, зашагала по коридору, прикрыв свои истинные чувства холодной маской. Она практически ощущала, как позади нее затрясся в панике шеф полиции — угроза в ее словах явно попала в цель. Каким-то образом то, что она дала отпор человеку, который всю неделю ее мучил, заставило Брилл почувствовать себя чуть более уверенно, чуть ближе к Эрику. «Это верно… Отныне мне придется самой за себя постоять. Пока мы не встретимся вновь…»
Торопясь, чтобы нагнать ее, Леклерк не мог скрыть расплывшуюся на его лице улыбку.
— Думаю, вы прекрасно справитесь, мадам. В вас есть стержень… и работать на вас будет удовольствием.
Шесть месяцев спустя
Стоя в одиночестве в собственной спальне своего лондонского дома, Брилл отсутствующим взглядом наблюдала, как по оконному стеклу стекают капли дождя. Мир снаружи был смесью тумана и серого камня, придавая открывающемуся из ее окна виду всю прелесть кладбища. В некоторой степени Брилл была рада близости дождя и тумана. Погода служила идеальным фоном ее мрачному настроению. Подняв руку, она провела рукой по стеклу, повторяя путь дождевой струи, и в сотый раз за это день подумала об Эрике. «Что бы он сказал, если бы сейчас меня увидел?» — со вздохом спросила она себя.
По улице промчалась одинокая фигура — единственный человек, которому хватило смелости разгуливать пешком под дождем. За этим исключением вся улица была пустынна. Хотя на самом деле в этом вовсе не было ничего удивительного. В начале осени Лондон был испытанием даже для самых закаленных ветеранов. Большая часть знати предпочла покинуть город на лето и раннюю осень, чтобы избежать удушливой жары, но Брилл решила остаться. Вступив в новую роль леди Донован, она, не теряя времени, вплотную занялась всем, что было связанно с наследством.
За месяц, прошедший после ее освобождения из тюрьмы, Брилл пожертвовала львиную долю доставшегося ей богатства разнообразным благотворительным обществам. Вскоре к делу подключилась еще и политика: на удивление многие очень важные люди были чрезвычайно заинтересованы в том, чтобы подружиться с ней. Сначала власть новообретенного богатства изумляла Брилл, но она быстро привыкла к интригам, которые плели друг против друга богачи. Она навела ужас на всех коррумпированных парижских чиновников, которые ей угрожали, и на многих других, лишенных и следа порядочности. Возможно, это было мелочно — получать такое наслаждение, заставляя этих людей изрядно попотеть, но Брилл ни разу даже не задумалась над тем, чтобы позволить им остаться безнаказанными.