Незримый гений
Шрифт:
Эрик помедлил снаружи, подняв затянутую в перчатку руку, чтобы коснуться шершавого дерева. От его прикосновения дверь приоткрылась внутрь, печально заскрипев. Прошло много времени с тех пор, как кто-нибудь смазывал петли — с тех пор, как здесь жил кто-то достаточно сильный, чтобы работать на принадлежащем ему скромном участке земли.
Он сделал в уме пометку расспросить у Коннера, есть ли в доме какая-нибудь смазка, которую можно использовать, чтобы сделать петли бесшумными. И раз уж речь зашла о хлеве, деревянные столбы выглядели низкими —
Петли продолжали скрипеть, когда он толкнул дверь, чтобы распахнуть ее полностью. Эрик ожидал, что в нос ему ударит характерный запах хлева. Воображаемое зловоние ярмарки, гниющего сена и грязных животных наполнило ноздри и заставило желудок сжаться от непрошенных воспоминаний. Образы холодной железной решетки и линялых желтых шатров мелькали в сознании, подобно бабочкам, летящим на свет. Мгновенная паника заставила его сердце затрепетать в груди, и Эрик застыл в дверном проеме: холодный зимний свет с трудом разогнал темноту хлева.
Но пока ветер пробирался под толстую шерсть его пальто, ожидаемое зловоние не настигло его. По правде сказать, Эрик чувствовал животный запах хлева, но тот ощущался… здоровым, чистым. Воздух был пропитан сладковатым, чуть пыльным ароматом свежего сена и старого дерева. Паника утихла, и Эрик торопливо шагнул в теплую тьму хлева, закрыв за собой дверь.
Его глаза быстро привыкли к сумраку в помещении, и он бесшумно обошел небольшую черную карету, стоявшую прямо в проходе. Одна из двух упряжных лошадей семейства, подняв крупную голову, следила своими большими влажными глазами поверх дверцы стойла, как он проходит мимо. В дальнем конце сарая замычала корова, за ее заунывным стоном последовал высокий, похожий на звон серебряного колокольчика смех, перешедший в мягкую успокаивающую песню.
Тихая ритмичная песня становилась все громче по мере того как Эрик продвигался мимо ряда стойл на другой конец хлева. Завернув за угол последнего стойла, он увидел Брилл, взгромоздившуюся на трехногую табуретку и доившую рыжевато-коричневую корову. Холодный белый свет лился вниз из единственного окошка возле стропил, заставляя белоснежные волосы Брилл сиять, подобно нимбу. Напевая, она слегка склонила голову, прижавшись щекой к боку коровы.
По какой-то причине Эрик задержался в тени возле стойла, не желая в этот миг нарушать открывшуюся ему безмятежную сцену. Несмотря на бесшумность его появления, Брилл внезапно перестала петь и подняла голову: ее глаза уставились на него сквозь темноту. Она чуть застенчиво улыбнулась.
— И долго вы собираетесь там стоять?
— Нет, — просто ответил Эрик, опираясь спиной о стенку крайнего стойла. — Вы пели для коровы? — В его голосе проскользнула улыбка и нотка легкого поддразнивания.
— Ну, я… это помогает ее успокоить, — начала Брилл, смущенная тем, что он слышал ее. — Я знаю, что не обладаю оперным голосом, но я…
— Нет, вы правы, не обладаете, — Эрик осекся, пораженный болью в ее глазах, и быстро продолжил: —
Польщенная его комплиментом, Брилл отвернулась, чтобы скрыть появившийся на щеках румянец, и продолжила размеренно и ритмично доить. Свистящий звук, с которым струи били в ведро, заполнил повисшее между ними неловкое молчание.
— Скажите, вы так же хороши во всем, что делаете, Брилл? Или я просто застаю вас каждый раз за теми занятиями, которые у вас получаются лучше всего? — спросил Эрик с глубоко скрытым сарказмом. — Кажется, что вы почти бесстрашны.
— Не стройте из себя дурака, — ответила Брилл со смехом. — Я не умею делать кучу вещей. И, конечно, я вовсе не бесстрашна.
— Не стройте из себя скромницу. Я ненавижу, когда люди пытаются изображать скромность, — вздохнул Эрик.
Кажется, Брилл это удивило.
— О чем вы говорите?
Он оттолкнулся от стойла, на которое опирался, и вышел на свет.
— Вы спасаете и помогаете беспамятным мужчинам из оперных театров, вы пишете статьи по медицине, вы проводите время в этой больнице, вы ведете хозяйство и, наконец, вы умеете доить коров. Осталось ли хоть что-то, что вы не умеете делать? Хотел бы я когда-нибудь увидеть дело, перед которым вы капитулируете. Назовите мне хоть одну вещь, которой вы боитесь!
— Вы как будто завидуете, Эрик, — ответила Брилл задумчиво, снова прислонившись щекой к коровьему боку.
Его задело высказывание Брилл и ее улыбка.
— Завидовать женщине — да бросьте!
Брилл пропустила мимо ушей надменность в его голосе.
— Вам нет нужды злиться. Есть множество вещей, которые я неспособна делать. Как бы я ни старалась, я не смогу услышать музыку в воздухе, как это, по-видимому, умеете вы.
— Возможно, но не у каждого есть талант к музыке. И вы не ответили на вторую часть моего вопроса.
— Я не обязана говорить вам что-л… — начала Брилл, но заметила в глазах Эрика искру насмешки над ее гневом. — Ладно, если я скажу, вы оставите эту тему?
— Разумеется, если таково ваше желание.
— Я боюсь оказаться бесполезной, — просто ответила Брилл, пожимая плечами, потом закрыла рот и бросила на него пристальный взгляд. Секунду спустя с ее сжатых губ сорвался легкий смешок. — Я вдруг подумала, насколько странно то, что вы думаете, будто я все умею, учитывая, что я завидую вам.
— Простите? — пробормотал Эрик, нахмурившись.
— Я думала, это очевидно, — мягко произнесла Брилл, явно не заметив его потрясения. — У меня нет никаких природных талантов. Я родилась без страсти в душе, в отличие от вас и Коннера или даже Арии. Все мои способности есть результат наблюдения за другими. Я полагаю, можно сказать, что мой талант заключается в подражании талантам остальных. — Брилл медленно оторвала взгляд от земли и посмотрела в лицо Эрику. — Кажется, люди вроде вас делают это все так легко. Я завидую вашему таланту.