Незваная
Шрифт:
— Пожалуйста, — прошептала Мстиша, — прошу, услышь меня.
Рычание становилось всё более грозным, но княжна заставила себя идти дальше.
— Душа моя, жизнь моя, вернись ко мне!
Её голос задрожал, и волк пригнулся к земле, точно готовясь к прыжку.
— Накидывай! — каркнул из-за спины Шуляк, и Мстиша, в ужасе зажмурившись, швырнула рубашку в волка.
Некоторое время она стояла, оцепенев и ожидая самого худшего. Но мгновения бежали, а ничего не происходило, и тогда Мстислава осмелилась открыть глаза.
— Ратмир! — выдохнула княжна так, что в лёгких не осталось
В следующий миг она оказалась на полу возле мужа, неподвижно лежащего в углу клетки. Но протянутые руки застыли в вершке от тела княжича. Мстиславе было страшно даже смотреть на него, не то что прикасаться.
С Ратмира свисали лохмотья, в которых Мстиша с трудом распознала свой свадебный дар — рубашку, что была на нём в тот далёкий злополучный день. Его грязное, истощённое тело покрывали синяки и царапины, отросшие волосы свалялись и спутались. Мстислава боялась прикоснуться к Ратмиру, таким хрупким и уязвимым он казался. Словно в подтверждение её страха, княжич, не открывая глаз, глухо застонал.
— Ратмир! — в отчаянии прижав к себе судорожно скрючившиеся в кулаки руки, всхлипнула она.
— Ну-ка, — раздался за её плечом деловитый голос Шуляка.
Опустившись подле, колдун, прищурившись, окинул лицо княжича долгим пристальным взглядом и недовольно поджал губы. Старик положил руку Ратмиру на лоб, совсем как той больной молодице, и закрыл глаза.
— Надобно его в баню снести, вымыть, переодеть.
Он убрал ладонь, и только после этого, видя, что Ратмиру не стало хуже, Мстислава позволила себе коснуться мужа. Она несмело дотронулась до его заросшей чёрной щетиной щеки. Та оказалась настолько холодной, что княжна едва не отдёрнула руку.
— Давай, не до сюсюканья сейчас, — проворчал Шуляк. — Подсоби лучше.
Он с завидной для своего возраста ловкостью подхватил Ратмира под мышки, и Мстиша торопливо взялась за ноги мужа. Она помнила, как тяжело было волочить бесчувственного Ратмира, поэтому ахнула от удивления — даже несмотря на то, что большая часть веса пришлась на долю колдуна, её ноша всё равно казалась чрезмерно лёгкой.
Они внесли Ратмира в холодную баню, и Мстислава не могла перестать корить себя за то, что не догадалась заранее посоветоваться с Шуляком. Если бы только переборола гордыню и спросила, как лучше подготовиться, натопила бы баню загодя…
Старик послал за горячей водой и ветошью в избу, где Мстиша едва не влетела в Незвану. На девке не было лица, но, встретившись взглядом с княжной, она быстро овладела собой.
— Ратша перекинулся? — придав голосу спокойствие, спросила Незвана, но Мстислава всё равно почувствовала в нём волнение. Надо высказать негодной за то, что смела так развязно говорить о её муже, но нынче было совсем не до того. Мстиша подхватила из печи горшок с горячей водой и, обжигаясь и расплёскивая кипяток, полезла на полку за тряпьём, но Незвана махнула рукой:
— Ступай, я принесу.
После мимолётного колебания Мстислава кивнула и поспешила в баню. Когда княжна вошла, старик уже успел раздеть Ратмира, и Мстиша едва не споткнулась на пороге, так голое, болезненно худое, неподвижное тело напоминало мертвеца. Превозмогая отчаяние и страх, княжна подошла ближе.
Тихо
Разбавив холодную воду горячей, Мстиша взяла чистую тряпку и принялась осторожно, как если бы она обмывала новорождённое дитя, стирать с тела Ратмира грязь и кровь. От вида и запаха нечистот сразу подступила дурнота, и Мстислава ненавидела себя, но по-прежнему ничего не могла поделать с собственным естеством. Когда она дошла до раны на бедре, ей пришлось спрятать нос в сгибе локтя, чтобы сдержать рвотный позыв. В тишине было явственно слышно, как презрительно усмехнулась Незвана.
Всё время, пока Мстислава обмывала Ратмира, Шуляк шептал заговоры. Он успел закурить пучок трав, и баня наполнилась запахами полыни, можжевельника и ещё чего-то незнакомого, терпкого и горьковатого. Старик велел Мстише развести огонь в банной печи, а сам подозвал к себе Незвану и вполголоса сказал ей что-то. Девка кивнула и принялась доставать из ларца склянки. Вместе они сначала ещё раз тщательно промыли рану, а потом Шуляк стал накладывать мазь. В носу защипало от острого запаха.
Снова вошла успевшая отлучиться Незвана. Она принесла сумку, где что-то звякнуло, и большой шерстяной плащ, которым они укрыли Ратмира. Огонь разошёлся не настолько сильно, чтобы в бане потеплело, но, кажется, это и не было целью колдуна. Порывшись в сумке и вынув из неё железный прут, приплющенный на конце, он подошёл к печи и сунул его в огонь. У Мстиславы перехватило дыхание: она начала догадываться, к чему шло дело.
— Держать? — спросила Незвана, когда Шуляк поднялся и направился к Ратмиру.
— Никуда не денется, — мотнул головой старик, — слишком слаб.
Опустившись на колени возле княжича, он отодвинул накинутый плащ и спокойным, уверенным движением прижал раскалённый прут прямо к ране. Раздалось шипение, а следом до ноздрей Мстиши донёсся нестерпимый смрад: смесь запахов нагретого воска, застарелого гноя, палёной шерсти и горелого мяса. Этот, последний, против воли напомнил о пирах отца и зажаренном до румяной корочки барашке, и одна мысль о том, что Мстислава могла в такой миг подумать о еде, заставило содержимое желудка подняться к самому горлу. Княжна зажала рот ладонями, давя подступившую рвоту.
Доселе неподвижно лежавший Ратмир дёрнулся и застонал от боли. Забав о дурноте, Мстислава бросилась к мужу.
— Обожди, почти закончил, — хмуро велел Шуляк, и Незвана перехватила княжну. Хотя Мстиша и понимала, что колдун лечит Ратмира, было трудно безучастно смотреть на его страдания.
Наконец волхв убрал железо и нетерпеливо махнул рукой. Незвана выпустила Мстишу и проворно подала ему скляночку и тряпицу. Шуляк вылил на прижжённую рану сладко пахнущее облепихой масло и наложил на неё чистую ветошь. Перевязав бедро постанывающего Ратмира, он укутал его в плащ, подхватил под мышки и знаком велел Мстише помочь ему.