Ни богов, ни королей
Шрифт:
— Согласен. — Ответил Карл. Лучше просто спокойно пережить эту поездку, не болтать лишнего и добраться до Рии в целости и сохранности.
— Вижу, у вас есть общие знакомые. — Сказал Рейквин. — Вы ведь оба из Ригена, не так ли?
— Верно. — Ответил Рихард. — Я родом из восточных рубежей Империи. Отец из Валенберга, а мать откуда-то из Анмода. Она-то мне при рождении имя чудное дала. Пареньку с именем Ирмос в Империи было бы совсем туго. Потому я теперь и Рихард.
— А вы, господин Эльдштерн? — Эльф обратился к алхимику.
— А это так важно? — Нахмурился Карл. — Вы бывали в Ригене?
— Не доводилось. Если
— Цеттенберг. — Неохотно ответил старик. — Оттуда мы с братом родом. Но раз вы не бывали в Империи, вам это ни о чём не скажет.
— Братом? Тоже Эльдштерн? Кажется, я слышал о нём. Не он ли выдающийся маг Альбрехт Эльдштерн из Аркентальского университета?
— Он. — Недовольно буркнул Карл. Дёрнул же его чёрт упомянуть о брате. — Мы с ним давно не общаемся. И если вам угодно обсуждать его заслуги, то прошу делать это на каком-нибудь языке, который мне неизвестен.
— Ну, будет вам, господин Эльдштерн. — Мягко проговорил Рихард и пошарил рукой в корзине. — Вот, возьмите свежую булку с зеленью да кусок сыра. Глядишь, и этот непогожий день покажется лучше. К слову, Рейквин, как так вышло, что вы ни разу не были в Ригене? Сколько вам лет? Неужели всё это время вы провели на этом клочке земли?
— К сожалению, придворный маг обязан находиться при дворе. — Вздохнул эльф. — Кроме случаев, когда король куда-нибудь его отправляет. Я родился в Энгате, провёл здесь всю жизнь и, наверное, встречу здесь смерть.
— Никогда не угадаешь, где встретишь Мрачного вестника. — Мечтательно сказал Рихард. — А если бы можно было выбрать, где и как вы бы предпочли умереть?
— Дома в постели во сне. — Негромко проговорил Карл. — И, желательно, без чьей-либо помощи. Смерть — это то, что лучше делать самостоятельно.
— Узнаю мрачный ригенский юмор. — Усмехнулся громила. — А вы, Рейквин?
— Признаться, я не раз задумывался об этом. И никогда не мог прийти к одному ответу. Но если всё же выбрать что-то одно… Где-нибудь в лесу, в уединённой хижине под звук ручья и птичьи трели. Наверное, так и должна окончиться жизнь эльфа.
— Забавно. — Хмыкнул Рихард. — Это многое говорит о вас. О вас обоих.
— И что же? — Спросил Рейквин.
— Вы, господин Эльдштерн, боитесь умирать. А вы, господин эльф, думаете, что никогда не умрёте. Но это и неудивительно.
— Любопытный вывод. — Сказал Карл. — А сам бы ты как хотел конец встретить? Может, тогда мы тоже сможем что-то о тебе сказать.
— У меня всё на лице написано, хех! — Рассмеялся Вайс. — Как и всякий уважающий себя наёмник, я хотел бы помереть на куче денег с кувшином вина в одной руке и красивой девицей в другой. Ну, что же это обо мне говорит?
— Что ты наёмник до мозга костей. «И песни нет милее мне, чем сладкий звон монет» — Пропел алхимик.
— Именно. — Улыбнулся Рихард. — «Для тех, кто меч свой продаёт, назад дороги нет!» — К слову, герой этой песни так и умирает. В объятьях женщины, но, так и не познав счастья.
— Потому и вспомнил. Её нередко пели в ригенских кабаках.
— А этот шрам, позвольте полюбопытствовать, он откуда? — Спросил эльф.
— Тот, что на лице — от одного ублюдка. Я тогда ещё мальчишкой был, а он решил высказать всё, что думает о моей матери и её народе. Я огрызнулся, а этот меня плетью…
— Ужасная история. — Помрачнел эльф.
— Не такая уж ужасная. — Ухмыльнулся Вайс. Он достал из корзины
Наступила тишина, нарушаемая только поскрипыванием колёс и мерным стуком копыт.
— Да, господа маги и учёные. Шрамов у меня немало. И те, кто их оставил, сполна заплатили за каждый. Кто-то своей жизнью, а кто-то — чужой. Но вам, уверяю, бояться нечего, коль скоро вы не собираетесь перейти мне дорогу. А нам, как я понимаю, делить нечего. Кроме этой корзинки, разумеется, хех. Угощайтесь, а то, гляжу, побледнели от голода…
Дальнейшая дорога проходила по большей части в молчании. Дождь так и не настиг повозку. То ли это кучер постарался, обрадованный щедрым вознаграждением, то ли погода так распорядилась — Карл не знал. Но был этому очень рад, как и тому, что наконец-то можно было просто помолчать.
Глава 10
Дракенталь к вечеру заволокло тучами, и сотни тысяч противных мелких капель устремились вниз, разбиваясь о крыши и землю. Маркус Аронтил с тоской глядел сквозь мокрое стекло. Из единственного окна открывался прекрасный вид на невысокие, но всё же величественные горы, обрамлявшие дракентальскую долину. Обычно этот пейзаж, окрашенный светом закатного солнца, радовал глаз мага, но сейчас он видел лишь серую стену мокрого камня, изредка освещаемую всполохами молний. Раухель говорил, что сегодня служба Маркуса должна быть закончена, но магу будто бы не хотелось никуда уходить. То ли виной тому был дождь, явно не располагавший к пешим прогулкам, то ли он просто прикипел к этому месту, как когда-то прикипел к захламлённой деканской комнате в Академии. Но вспомнив о Тиберии, томящемся в темнице, и об Игнате, найти которого, казалось, было лишь вопросом времени, маг укорил сам себя за подобную мысль.
Глава тайной службы появился уже когда за окном совсем стемнело и нельзя было определить, где кончаются горы и начинается небо.
— Следуйте за мной, господин Аронтил. — Йоахим Раухель выглядел усталым.
Путь их лежал вниз по лестницам и с каждым пролётом Маркус чувствовал, как воздух становится всё более затхлым и сырым. В этих тесных коридорах мага не покидало гнетущее чувство, что за ним кто-то наблюдает. К тому же, ему чудилось, будто бы сами стены готовы были сомкнуться и похоронить его в толще камня. Остановившись перед дверью с окошком, Раухель трижды постучал. В окошке появилось небритое лицо тюремщика, после чего послышался скрип засовов и замков.
— От лица лорда Рейнара благодарю вас за неоценимую помощь. — сказал через плечо Раухель. — Ждите здесь. Я приведу вашего спутника, а потом выведу вас через караульное помещение.
Глава тайной службы скрылся за дверью, а Маркус остался наедине с дверью и нависающими стенами. Маг поёжился и постарался гнать дурные мысли подальше. Мерный огонёк масляной лампы на стене успокаивал. Маркусу всегда нравилось смотреть на пламя, как и любому огненному магу. Порой, когда в Академии выдавался особенно поганый день, он мог уснуть, лишь глядя на огонёк свечи, которую он ставил на стул у кровати. И даже то, что несколько раз порыв ветра опрокидывал свечу ночью, едва не устроив пожар, его не останавливало. Маркус всегда успевал почувствовать пламя и потушить его.