Ни слова о любви
Шрифт:
— Что ты хочешь? — повторила она более резко. У нее больше не было сил на вежливость.
— Побыть со своей женой, — спокойно ответил Серхио, не обращая внимания на провокационный тон Анны. Самый лучший способ борьбы с истерикой у женщин, по мнению мужчин Арнотти, — это игнорировать ее совершенно.
Ах, он вдруг вспомнил о существовании жены? Все естество Анны возмутилось при одной этой мысли. Ну конечно, врачи ведь подтвердили ему, что она вполне здорова и готова к тому, чтобы в ее чрево засеяли еще одного ребенка. Она нужна ему только для продолжения рода. Дениза была права: он будет заниматься с ней любовью, закрыв глаза и думая о наследнике. Ярость клокотала в ее душе, но Анна сознавала, что ей необходимо оставаться спокойной. Не дай Бог проговориться,
— Что ж, ты наконец-то вспомнил о моем существовании. Впервые за два месяца, если не ошибаюсь, — язвительно заметила она.
Серхио изумленно посмотрел на нее.
— Но я был занят, cara. Дела, ты же должна понимать. И потом, я думал, что тебе лучше побыть немного одной и прийти в себя.
— Разумеется. Я все понимаю, — ответила Анна с иронией. — А теперь ты привез эту девицу, чтобы развеселить меня, не так ли?
— Это просто случайность. Дениза напросилась в гости, к тому же нам было по пути, поэтому я ей не отказал. И не забывай, что ты сама разрешила ей остаться, я бы предпочел, чтобы она отправилась домой. Я уже и Альфредо дал указания. Поэтому я не понимаю, почему ты злишься. Между прочим, Дениза славная, очень исполнительная и ответственная. Она не хотела тебя обидеть своим визитом, наоборот, развеять твою скуку. — Серхио разговаривал с ней, как с несмышленым ребенком, которому объясняют прописные истины.
Да уж, исполнительная и ответственная! А как он охарактеризует ее способности в постели? Сможет найти достойные слова, чтобы описать ее неотразимость? И обидеть меня она, разумеется, не хотела. Гадюка тоже не хочет обидеть, когда кусает.
Эти мысли проносились в голове у Анны, пока Серхио, положив руки ей на бедра, притягивал ее все ближе и ближе, пока она не почувствовала еле ощутимый запах его лосьона после бритья. Анна неожиданно поняла, насколько она устала. Она не могла больше сопротивляться.
Если бы он не был так одурманивающе прекрасен! Если бы магия его тела отпустила ее! Неужели она никогда не насытится его руками, губами, кожей, его неистовыми ласками и головокружительными объятиями? Каждый раз, когда он обнимал ее, Анна взрывалась изнутри, желание обладать им было нестерпимым. Плохо было то, что Серхио прекрасно отдавал себе отчет в том, какое впечатление на нее производят даже его легкие прикосновения, и пользовался этим в их спорах. Она всегда сдавалась, стоило ему лишь поцеловать кончики ее пальцев. Сам Серхио всегда сохранял удивительное хладнокровие.
— Не грусти, cara. Я тоже переживаю.
Он обнял ее, и Анну снова заполнило ощущение его тела; жгучее, невыносимое желание охватило ее, когда она почувствовала по его напрягшейся плоти, что и он не остается равнодушным к ее близости. Они не были вместе целых два месяца, и Анна только сейчас поняла, насколько ее тело истосковалось по его сильным рукам. Она не могла больше сдерживаться. Из глаз брызнули слезы, она обвила руками его шею и прижалась к нему.
Как она любила чувствовать его прекрасно сложенное тело рядом, дотрагиваться до его шелковистой кожи, вдыхать его аромат… Он был ее наркотиком, она не могла отказаться от него. И она презирала себя за это еще сильнее, чем его.
Серхио нашептывал ей слова утешения по-итальянски, его плавная речь воспламеняла не меньше его нежных рук. Он казался таким искренним, что она почти верила ему. Ей было необходимо полагаться на него. Она придвинулась ближе к мужу, ее напряженное тело требовало его ласк, она чувствовала его ответную реакцию на немой призыв, исходящий из глубин ее естества.
Анна ни
— У нас будут еще дети, — проговорил он ласково, и Анна неожиданно содрогнулась, осознав, что он имел в виду.
Как она могла забыть о реальном положении вещей, отдаться своим безумным фантазиям? Ей стало стыдно за свой порыв. Она оттолкнула его от себя, собирая всю волю в кулак для действия, которое настолько противоречило ее внутренним желаниям. Единственное, что он хотел, — это оплодотворить ее и заполучить себе наследника, продолжателя рода Арнотти. До нее ему не было никакого дела. Только ради этого он изображал из себя заботливого и внимательного мужа. Где он был, когда она больше всего нуждалась в нем и его любви, когда утром просыпалась на подушке, насквозь мокрой от слез? Когда от тоски ей хотелось кричать в полный голос? Когда ей просто было нужно знать, что он рядом, что он любит ее? Что он делал все это время? Мотался по стране, останавливался в шикарных отелях, устраивал веселые вечеринки и предавался страстной любви со своей бессовестной подружкой! Пора взглянуть правде в глаза: Серхио Арнотти нет до нее никакого дела.
— Уходи! — Анну саму поразила безысходность, прозвучавшая в ее голосе, когда она сказала это. Мускулы лица застыли, она с трудом произнесла эти слова. Она должна быть решительной хотя бы раз в жизни.
Серхио странно посмотрел на нее.
— Успокойся. Врач предупредил меня, что ты еще не в себе. Не отдаешь себе отчета в том, что происходит вокруг. Но я здесь и помогу тебе поправиться.
Неужели? Не отдает себе отчета? Возможно, только не до такой степени плохо она себя чувствует, чтобы не осознать факт присутствия любовницы мужа под крышей ее собственного дома. Поможет поправиться? А он не задумывался над тем, что было причиной ее состояния? Ему не приходило в голову, что виноваты отнюдь не ее нервы, а его безобразное поведение? Именно себя следует винить Серхио Арнотти в смерти своего ребенка!
И она взорвалась.
— Убирайся! Я сказала, чтобы ты убирался, и я действительно имела это в виду! Я великолепно себя чувствую и не нуждаюсь в твоем присутствии! Тебе постелили в комнате на втором этаже, твой багаж там.
Анна обнаружила его вещи в своей спальне после обеда, когда поднялась в комнату отдохнуть, в то время как Дениза и Серхио закрылись в его кабинете якобы для обсуждения очередной проблемы. Анна представляла себе, как они «работали», услужливое воображение рисовало ей страшные картины одну за другой: Дениза сидит на коленях ее мужа, целует его, он ласкает ее, самозабвенно наслаждаясь минутами близости. Поэтому неудивительно, что Анна была до глубины души оскорблена, увидев чемоданы Серхио рядом со своей кроватью. Ему в голову не пришло спросить у нее, желает ли она спать с ним в одной постели. Нет, как муж, имеющий все права на нее, он бесцеремонно приказал отнести багаж в ее комнату, как будто не было этих двух месяцев слепого отчаяния, которые она провела в этой золотой клетке совсем одна.
— Как тебе будет угодно. — Осознав бесплодность своих попыток, Серхио сухо поклонился, резко повернулся на каблуках и демонстративно вышел из комнаты.
Анна сжала руками виски. Она поступила правильно, она не может позволить ему топтать ее гордость. Тогда почему слезы струились по ее щекам, а душа разрывалась на части после ухода Серхио Арнотти? Почему она перестала быть хозяйкой своего сердца?
Наступила ночь. Мягкая, непроницаемая темнота подкралась незаметно и окутала Анну, лежавшую без сна на своей роскошной кровати. Она отчаянно нуждалась в отдыхе, события дня невероятно утомили ее, но спасительное забвение не приходило. Анна прислушивалась к шорохам ночи за окном. Где-то вдалеке замяукала кошка.