Искариота мерзость в её устахОпасней зуда, смертней, чем прах.Мне говорили: «Инстинкт – не тронь!» —Не слушал, дурень – повисла вонь.Старухи похоть – позор в семье:Она блудила, а всё в дерьме.
Мона Кыся
Да, неудачно водил я кистьИ лоб интеллектом хмурил:Вместо «Джоконды»
смотрит «кысь»С блудливой усмешкой шкуры.
* * *
Я думал: «Евреи… еврейка…», —Но всё оказалось не так.Такая же самка-копейка:Продала за сущий пустяк.В оргазме старухи убогом,За Искариота слюну,Забыла так подло и много…И тех, что уже не вернуть.Уж лучше б та, русская баба,Красавица, ей не чета,Любила меня для забавы,А после ушла б от жида.
* * *
Скотом во блуд вовлечена,Смерди, карга, маразмом этим.Даже в красавице говна,Что в непромытом туалете.В чудовище ж, как ты (простиЗа столь высокопарный стиль),Что в упомянутых шести.Я не забит, как Пастернак,Слезоточивой «женской долей»,Сегодня всё совсем не так:Свои лелеют «органоны».Но не для спермоисторженьяЛомал ребро нескучный Бог —Хотел узреть чудо рожденья,Услышать детский голосок.И может быть, мечтал всего,Что дедом назовут его,Что, несмотря на все зверинства,Огромно счастье материнства.
* * *
Животное то, что чучмеком звалось,(С кипой ли на лысенькой жопе?..)Срало, издевалось, удачно е…лось,Жрало, изменяло; иудина костьГнездилась на роже холопа.Роскошный подонок, он всё извонял,Воруя-торгуя… В «Бутырку»?..Была б моя воля – обратно б загналЯ выродка в мамину дырку.Вы спросите: «Кто?». Отвечаю: «Говно.И быть человеком таким не дано».
* * *
Надо мной посмеялась всласть,Но и я ведь смеялся тоже:Как в театре, разыгрывал страстьИ мечтал о другой, пригожей.Ну а, если не только мечтал, —Это вовсе моё уж дело:С кем я спалили, может, не спал…Я не пойман, а ты «загудела».
* * *
Не любите – не жалейте:Мукою
добротыПодменять не смейтеВаши секс-мечты.Так сухое деревоВетвями вразмахГрудью в небо тянется,А корнями в прах.Лучше одиночество,Чем семья-мираж,Нелюбови зодчествоИ сердечных краж.
Врагу
Мой смертный враг, не радуйся ещё,Злорадной «негою томимый»:Наказан будешь палачом,Не пролетит тебя он мимо.Испепелит он в прах тебя,И уничтожит вражье племя…С ним хорошо знаком и я…Страшусь… Ведь имя ему – Время.
Монолог с Иосифом Бродским
Иосиф Александрович, жуть со стыдом!Сразу видно – из «тунеядцев».Не удосужились, видно, томАнри Бергсона в руки взять-то.Знал это всяк трудовик и повеса,Каждая бл…дь это подтверждала:Длительность ценна, а не словеса —Вам же поэзия всё дополняла.Я, дурачина, тоже Вам верил,Но (правда, здорово опоздавши)Кликнул на Бергсона в интернете —И обомлел, чуть его почитавши.
«Жид, жид, жид
По верёвочке бежит…»
Кому это они пели?.. Этому рыжему пацану, Мишке, кажется. Из частного дома в начале (или в конце?) улицы. Улица имени летчика… Мне они такого не пели. Они называли меня «рабочий жид», так как я, в отличие от того рыжего, был из бедняков. Классовая солидарность… Жлобья… Но я тоже бежал по верёвочке… И сейчас бегу.
Интересно, что я вообще помню с самого раннего возраста?..
Какие-то серо-коричневые эпизоды и глухие звуки…
Вот мама плачет на базаре, и – голос в репродукторе: «…виссарионович…»
Беспричинная моя злоба, кирпич у меня в руке, кровь из головы высокого мальчика…
Навозная тачка и я в ней, нагоняй и купание…
Маленькая злобная собака, вечно бросавшаяся на меня, когда я шёл из школы домой…
Вот я закапываю в землю свой блокнотик с двойкой по поведению…
Вот гонится за мной Милька, которого подговорили пацаны с улицы имени лётчика…
Всё плохое. Из хорошего – только шелковица и зелёные (несозревшие) абрикосы.
Да, вот ещё что. Очень любил созерцать. Например, сидеть под нежарким солнцем во дворе дома и наблюдать за суетящимся муравьём. Просто наблюдать. Не мешая ему.
Надо что-то решать. Смешно, но у меня, также как и у Гамлета, есть всего два варианта: один – быть, другой – не быть. «Не быть» избавляет от всех мук: и душевных и телесных. Но…
Мысль, что я не увижу больше никогда мою Эльчуню, а она, может быть, будет ждать меня, надеяться на мой приход – невыносима…
И враги мои будут рады: добьются наиболее желаемого…
Да и почитав в интернете о самодельных способах покидания этого мира, я пришёл в ужас от их болезненности и уродливости. Не столько страшно небытие, как сам переход от жизни к нему…
Мой бедный папа, он был храбрый человек…
Остаётся эвтаназия. Однако опять же из интернета выяснилось, что она недостижима, так как слишком много нужно условий (в том числе денег), чтобы её сделали. Даже, например, в Нидерландах. Конечно, если подумать хорошо, можно придумать что-то наподобие самодельной эвтаназии…