Ничто. Остров и демоны
Шрифт:
— А знаешь ли, Андрея, что я тебя очень, очень люблю? — сказала она… — Я и не знала, что так тебя люблю… Я не хотела снова тебя видеть, как все, что могло мне напомнить этот проклятый дом на улице Арибау… Но когда ты на меня так посмотрела на лестнице…
— Я на тебя посмотрела «так»? А как?
О чем мы говорили, для меня не имело значения. Значение имело лишь утоляющее боль ощущение нашей дружеской близости, оно несло мне утешение, проливалось бальзамом в душу.
— Вот… Не знаю, как объяснить тебе. Ты смотрела с такой безнадежностью… И еще… я ведь знаю, что ты меня так сильно любишь, так крепко, так верно… и я тебя, ты не думай…
Говорила она бессвязно, и эта
— Прости меня, Эна, за сегодняшнее… Ты ведь не выносишь, чтобы за тобой шпионили, знаю. До сегодняшнего дня я никогда этого не делала, клянусь тебе… И в разговор твой с Романом я оттого и вмешалась, что мне показалось, будто он угрожает тебе. Может, это все смешно, я понимаю. Но мне так показалось.
Эна отодвинулась и посмотрела на меня. На губах ее блуждала улыбка.
— Но ведь это было так нужно! Ты как с неба спустилась! Разве ты не понимаешь, что спасла меня? Если я была с тобой грубой, так ведь это от невероятного нервного напряжения. Я боялась расплакаться. Ты же видишь, что теперь я плачу…
Эна глубоко вздохнула, словно так ей было легче справиться со своими переживаниями. Заложив за спину руки, она как бы потягивалась, освобождаясь от напряжения. На меня Эна не глядела. Казалось, что и говорила она не для меня.
— Конечно, Андрея, в глубине сердца я всегда понимала, что твое отношение ко мне — это нечто из ряда вон выходящее, но я никогда не признавалась себе в этом, не хотела признаться. Истинная дружба казалась мне химерой, пока я не узнала тебя, так же, как казалась мне химерой любовь, пока я не узнала Хайме. — Она застенчиво улыбнулась — Иногда я думаю: что я сделала, чем заслужила эти два подарка судьбы… Я была ужасной, циничной девчонкой, поверь мне. Никогда я не верила ни в какую золотую мечту, а жизнь всегда оборачивалась ко мне своей самой светлой стороной, — с большинством людей бывает как раз наоборот. И я чувствовала себя всегда такой счастливой…
— Эна, ты не была влюблена в Романа?
Голос мой звучал слабее, чем стук идущего вовсю дождя.
— Скажи, ты не была влюблена в Романа? — спросила я снова.
Быстрый, неопределенный взгляд слишком блестящих Эниных глаз был мне ответом. Потом она поглядела на небо.
— Мы промокнем, Андрея! — крикнула Эна и потащила меня к входу в университет.
Там мы и укрылись. Омытое дождем, лицо ее посвежело, хотя и казалось усталым и бледным, как после сильного жара. С неба уже низвергались целые водопады, гремели раскаты грома. Мы молчали и слушали дождь, который успокаивал меня и словно одевал свежей листвой, как деревья.
— Какая красота! — сказала Эна. Ноздри у нее затрепетали. — Была ли я влюблена в Романа, говоришь? — продолжала она, и на лице появилось мечтательное выражение: — Видишь ли, он меня очень интересовал. Очень!
Она тихонечко рассмеялась.
— Еще никого не удавалось мне довести до такого отчаяния, так унизить…
Я посмотрела на нее с изумлением. Она видела только освещенную вспышками молнии завесу дождя, у самого своего лица. Земля, казалось, кипела и, задыхаясь, избавлялась от всех скопившихся в ней ядов.
— Ох, какое это наслаждение знать, что кто-то на тебя охотится, думает, что ты уже попалась ему в руки, а ты ускользаешь, оставив его в дураках. Какая необыкновенная забава! В душе у Романа сплошное свинство, Андрея. Он обаятелен, он очень одарен, но какая мелочная
Я искоса взглянула на нее.
— Знаешь, в молодости моя мать была в него влюблена. Только из-за этого я и хотела познакомиться с Романом. И какое разочарованье! Я дошла до того, что возненавидела Романа. Не случалось ли тебе возненавидеть человека, о которым ты творила легенду, а потом увидела, что герой куда ничтожнее твоих вымыслов, что на самом деле он даже куда меньше стоит, чем ты сама? Моя ненависть к Роману иногда достигала такой силы, что он ощущал ее и дергал головой, будто по нему проходил ток. Какими необычными были первые дни, когда мы только пытались приблизиться друг к другу! Не знаю, была ли я несчастна или нет… Я была одержима Романом. Бежала от тебя. Поссорилась из-за какой-то глупости с Хайме, не могла его видеть. Скорее всего я чувствовала, что стоит мне снова встретиться с Хайме, и мне волей-неволей придется покончить с этим приключением. А тогда я была слишком увлечена, почти отравлена… Когда я с Хайме, я, Андрея, опять становлюсь доброй, с ним я совсем другая. Не поверишь, но иногда я пугаюсь, ощущая в себе эту двойственность, эти силы, толкающие меня в противоположные стороны. Когда я становлюсь слишком доброй и возвышенной, меня вдруг охватывает желание царапаться. Навредить кому-нибудь малость.
Она схватила меня за руку и, заметив, что я инстинктивно ее отдернула, ласково улыбнулась.
— Пугаю тебя? А как же ты хочешь быть моей подругой? Ведь я вовсе не ангел, хоть и очень тебя люблю… Есть люди, которые щедро наполняют собой мое сердце: это Хайме, мама и ты, конечно, каждый по-разному. Но какая-то другая моя часть тоже требует своего выражения, я должна избавить ее от ядов, излить их. Думаешь, я не люблю Хайме? Я его очень, очень люблю. Не могу даже представить себе свою жизнь, отторженной от его. Все время хочу, чтобы он был рядом, весь, целиком со мною. Я от него в восторге. Но существует еще вот что: любопытство, эта лукавая тревога сердца, и угомонить ее невозможно.
— Роман ухаживал за тобой, скажи?
— Ухаживал? Не знаю. Он был в отчаянии, в ярости, иногда мог бы задушить меня… Только он очень крепко держит себя в руках. Мне хотелось, чтобы он потерял над собою власть. Я добилась этого только один раз. С тех пор, Андрея, прошло уже больше недели. Это было, когда я в последний раз приходила его повидать. Приходила я к Роману пять раз и всегда делала так, чтобы об этом знали. Потому что в глубине души я всегда немного боялась Романа. Звонила в твою дверь, зная, что тебя нет дома, и спрашивала о тебе. Меня очень устраивали эти две женщины, такие любопытные; ими словно овладевало какое-то особое беспокойство, едва они меня видели. Я понимала, что оставляю у себя за спиной двух надежных стражей. Но ты ведь не знаешь, что эта наэлектризованная атмосфера развлекала меня. Иногда я даже забывала, что мне все время надо быть настороже. Случалось, я там хохотала от души, взволнованная и увлеченная. Никогда еще мне не предоставляли такого широкого простора для опытов. Вот в эти мгновения Роман и подходил медленно ко мне и садился рядом. Но, когда я чувствовала его пышущее жаром тело, во мне подымалась невыразимая ярость, и мне даже трудно бывало ее скрыть. Все еще смеясь, я перебиралась на другой конец комнаты.